|
Иван Демидов: "С телевидением я покончил навсегда..."
Когда-то он был фактурным блондином в черных очках, сегодня — серьезный политик
 Его до сих пор помнят как ведущего “Музобоза”, а он уже несколько месяцев рулит “Молодой гвардией”. Мы встретились с ним в субботу, когда после бессонной недели он отсыпался. Смотря в его голубые глаза, я ловила себя на мысли, что типичным политиком его, когда-то культового персонажа, никак не назовешь: стильно одевается, тонко шутит, врет без удовольствия и по-прежнему... не женат. Интересно, а изменит ли его политика, и насколько?
— Иван, многие запутались. Вы сейчас больше кто: политик или телевизионщик?
— Cвою телевизионную карьеру я закончил в прошлом году и вот уже несколько месяцев занимаюсь политикой. Хотя телеканалу “Спас” я по-прежнему уделяю внимание. Условно говоря, 23 часа в сутки я отдаю политике и час — каналу “Спас”.
— А на сон у вас сколько времени остается?
— Я и во сне работаю, совершаю сложные мыслительные процессы. Сейчас я очень много езжу по стране, и на сон остается не более пяти часов в сутки. Вот только в эту ночь перед встречей с вами я отключился на 12 часов, отоспался за всю неделю.
— Если в политике у вас все получится, то к ТВ вы уже не вернетесь?
— Если говорить про зрительское ТВ, то с ним покончено навсегда. Раньше ТВ было для меня всем, заменяло саму жизнь. На этот случай у меня даже была поговорка: “Я люблю жизнь по видео”. Но в какой-то момент я стал понимать, что ТВ — это не самое главное, это лишь инструмент.
— Политика тоже инструмент, но еще более сложный. Не боитесь, что многие прелести жизни останутся для вас за бортом?
— Жизнь булгаковского Мастера (в тихом домике, где ты можешь вместе с любимым человеком предаваться философским размышлениям) пока не для меня. Я это еще не заработал. В данный момент хочется реализовать свои планы в мирских делах. Поэтому я предлагаю рассматривать меня как обыкновенного мужчину-трудоголика. Ведь это же счастье, когда человек практически все удовольствия получает от своей работы.
— Но каким-то радостям жизни, кроме работы, вы предаетесь? Скажем, как давно вы в последний раз танцевали?
— Танцую я очень редко. Хорошо, если такое случается раз в год. Хотя иногда очень хочется оторваться! Но не буду же я плясать дома один на один с зеркалом, а куда-то для этого выбираться — целая история. В последний раз я танцевал в декабре, на 10-летии театральной премии “Чайка”, зажигал вместе с Юлией Меньшовой и Сережей Лазаревым, это кого помню, а так там вся Москва была.
— Танцевали с удовольствием?
— Еще с каким! На следующий день было даже как-то неловко, и я принялся всех обзванивать: “Ничего, что я так на старости лет?” На что меня все как один успокоили: “Ничего. Ты еще можешь...”
— А танцуете вы хорошо?
— Надеюсь, что со стороны это выглядит не слишком нелепо.
— Как вы еще отдыхаете?
— Очень банально: читаю, летом стригу газоны на даче, хожу в баню.
— Наедине с самим собой вам не скучно?
— Ужасно скучно! Для меня это настоящая маета! Иногда я сам себе напоминаю героиню Алисы Фрейндлих из “Служебного романа”, которая говорила: “А особенно я ненавижу субботу, воскресенье и праздники”. Может быть, я и выбрал такие профессии, как ТВ и политика, как раз из-за того, что в них можно занимать себя круглосуточно. Хотя на ТВ я пришел еще в 4-м классе, а тогда я уж точно не скучал наедине с самим собой.
— Так называемый кризис среднего возраста пришел ко мне лет в 36. А до этого был самый настоящий драйв, смена эпох... Программа “Взгляд”, затем “Обоз”, телекомпания “ВиД”... Это был некий вызов, задор, энергетика возраста и времени. Мы хорошо и серьезно осваивали жизнь...
— Можно сказать, что вы были веселым парнем?
— Был! Зажигал!
— А сегодня на первый взгляд вы такой серьезный, даже мрачный человек...
— Я целую неделю провел на митингах! А эта работа, как известно, сильно откачивает энергию. И я никому не навязываю такое свое состояние. Пока не восстановлюсь — сижу дома и людям не показываюсь.
— Как вы сами для себя мотивируете занятие политикой?
— Политику я рассматриваю как следующую ступень собственной реализации. Вот смогу ли я это освоить, смогу ли я быть таким же профессионалом, как на ТВ? Не слабо ли мне?
— Правда, что с Путиным вы еще ни разу не виделись?
— Правда. Да и зачем? Только потому, что ты прикреплен к власти? Для меня такое неприемлемо, нелепо и недостойно. Я всегда свою состоятельность доказывал своей работой.
— А вам бы хотелось пообщаться с президентом в неформальной обстановке?
— Думаю, что и в неформальной обстановке мы бы с ним разговаривали о политике. Я ведь даже с друзьями говорю о своем деле! Поддерживать светскую беседу (такие разговоры ни о чем) у меня редко получается.
— Ходят слухи, что вы любите говорить то, что думаете. Неужели никогда не врете?
— Надеюсь, что я при этом не выгляжу идиотом или правдолюбцем. Мне скорее легче что-то недоговорить, чем соврать. Да и обманывать в повседневной жизни я не умею. Практически всегда люди видят, вру я или нет.
— Политики часто врут. Ради чего-то или кого-то. Как вы решаете этот вопрос для себя?
— Я сейчас нахожусь в предельно комфортной обстановке, когда ни ситуация, ни моя работа не требуют особого вранья. Но если говорить о том, способен ли я на это, то отвечу так: “Способен, как и любой другой человек”.
— Какой род деятельности является для вас основным источником дохода?
— Работа советника политического департамента. Никакого бизнеса у меня нет и не было. Раньше весь мой доход базировался на телевизионной деятельности.
— Хотите вы этого или нет, но вас до сих пор называют бывшим ведущим “Музобоза”. Как вы к этому относитесь?
— Смотря какой смысл люди в это вкладывают. Когда в регионах меня окружают студентки с просьбой с ними сфотографироваться, то я понимаю, что они хотят сфотографироваться не столько со мной, сколько с ведущим “Музобоза”. Это нормально. А некоторые превращают факты из моего прошлого в элемент политической игры: “Вот, молодежная политика — в руках ведущего “Музобоза”! Как-то это несерьезно...” — сознательно опуская при этом, что я возглавлял телевизионный канал, что со мной на самом деле произошло за эти 12 лет… Послушаешь их, и создается ощущение, что я и до 70 лет должен был быть ведущим “Музобоза”.
— Очки какой фирмы вы тогда носили?
— Первые очки, в которых я вышел в эфир, выбрал мне Андрей Макаревич. Дело было в Турции. Как-то, подойдя к витрине, он спросил: “Вот эти тебе подойдут?” Это был классический Ray Ban. А уж потом все кому не лень начали мне дарить очки. У меня много их было...
— Говорят, что вас было трудно увидеть без очков?
— В публичных местах я появлялся в очках, а в жизни ходил без них. Это было комфортно и функционально в том смысле, что я снимал очки, и меня никто не узнавал. Правда, через два года такая халява закончилась. А вот в светской жизни темные очки доставляли мне большую проблему. Приходя на вечеринки, я не видел ни кто со мной здоровается, ни кто прощается...
— После прихода на ТВ-6 команды Евгения Киселева вы ушли в никуда. Чем вы занимались целых два года до открытия “Русского взгляда”?
— Когда у человека начинается кризис, то первое, что с ним происходит, — это испуг. Что-то подобное случилось и со мной. А потом я увидел телевизионное интервью поэта Дмитрия Пригова, в котором его спросили: “А вы знаете, как выходить из кризиса?” “Да, конечно”, — с легкостью ответил он. Я сразу же заинтересовался. “Для того чтобы выйти из кризиса, надо ясно осознавать, что кризис когда-нибудь закончится, и готовиться к тому моменту, когда все встанет на свои места. Те, кто готовится к тому, что кризис закончится, — движутся дальше, а те, кто переживает сам кризис и тратит все силы на него, — остаются на месте”, — сказал Пригов. Вот я и начал готовиться к окончанию кризиса. Точнее, читал, общался, размышлял и все время говорил себе: “Ты должен разобраться, как ты жил, что у тебя было хорошим, а что плохим, что ты хочешь забрать с собой в следующий свой этап, а что оставить”. Осмысление произошло не сразу. Но главное, что я сделал правильно, — я не побежал по проторенной дорожке, открывая продюсерские центры, передачи, пытаясь тем самым заполнить свое время. А поскольку я человек деятельный, то удержаться от работы, поверьте, было нелегко.
— Давайте поговорим о вашей личной жизни. Вы по-прежнему один или ваше сердце занято?
— Я один, и мое сердце не занято. Может, ему еще не до этого. Я с ним в последнее время не разговаривал.
— Но жениться вы когда-нибудь собираетесь или это уже не для вас?
— Надеюсь, что я еще способен любить. Даже страшно подумать, что меня уже лишили такой возможности.
— По вашим словам, со своей бывшей женой Еленой вы расстались друзьями. Как такое удалось?
— Наверное, мы не сильно обидели друг друга. К тому же Лена мать моего ребенка, родной мне человек. Я ужасно рад за ее новую семью. У моей дочери Насти теперь две сестренки и брат. Младшим двойняшкам — по два года.
— Что послужило причиной развода?
— Понимание того, что у нас разные пути в жизни. Были какие-то ссоры, недоговоры... Мы разошлись прилично. Никто ни к кому не уходил.
— Как именно вы общаетесь с Еленой? По телефону или в гости ходите?
— В гости друг к другу мы не ходим, но Настин день рождения празднуем все вместе. Еще с Леной мы видимся по поводу работы.
— Чем сегодня занимается Елена?
— Лена организатор-менеджер, проводит различные PR-акции. А вот как она со всем справляется — я не понимаю.
— Муж Лены не против вашего общения?
— У Лены замечательный, вдумчивый супруг, здравомыслящий и успешный человек, который, я надеюсь, ее искренне любит. Он понимает, что наши отношения уже можно назвать отношениями брата и сестры.
— Сколько лет вашей дочке Насте?
— Семнадцать. Настя с первого класса была отличницей, золотую медаль не получила только потому, что сама приняла решение закончить школу экстерном. Мы с Леной были потрясены. Сейчас дочь уже учится на втором курсе журфака МГУ.
— Вы строгий папа?
— Я бы хотел быть строгим папой, но у меня не получается. Я могу изобразить лишь напускную строгость. Хотя веревки из меня тоже не совьешь.
— Как отец взрослой дочери вы интересуетесь ее отношениями с мужчинами?
— Пока Настя меня ни с кем не знакомила. Я даже как-то сказал Лене, что очень беспокоюсь за личную жизнь дочери в том самом смысле, что я о ней ничего не слышу. На что Настя передала мне, что она тоже беспокоится за мою личную жизнь.
— У Насти есть ключи от вашей квартиры?
— Есть. Более того, у Насти в моей квартире есть своя комната, которую она, правда, посетила всего несколько раз.
Татьяна Никишина
Источник: "Московский комсомолец"
Ваш Отзыв
Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены.
На главную | В раздел «Мониторинг СМИ»
|
