 | Контакты | Форум | Подписка |  |
 
Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва
Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва
Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва
Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва
Выставка «Праздник Благовещения». Москва
Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках
Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва
|
Мониторинг СМИКанонизация Серафима Саровского. Почему Святейшему синоду не хватало решимости?
Неправильное рассуждение о мощах, ставшее одной из проблем канонизации преподобного Серафима Саровского, — не причина, а следствие. Церковная власть не увидела святость прп. Серафима, потому что ей не хватало самостоятельности, — считает доктор церковной истории Наталья СУХОВА. НесвободаОдной из причин неспешности действий Святейшего синода в деле канонизации преподобного Серафима была характерная для синодального периода ситуация: кроме высшей церковной власти — Святейшего синода — большое значение играл чиновничий аппарат во главе с обер-прокурором, который был представителем государственной власти в лице императора. Сам обер-прокурор никогда не являлся членом Синода, он был при Синоде, осуществлял контроль, но его деятельность к XIX веку приобретала все большее значение. Конечно, император российский всегда был православным, при помазании на царство он читал Символ веры и обещал жить по заповедям Господним. По закону Российской империи император был «верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния» (Ст. 42 Свода законов Российской империи 1832 г.). Поэтому нельзя говорить о противостоянии государственной и церковной власти — это чисто советский, идеологизированный подход. Но тесное сочетание церковной и государственной власти, построенное на несвободе первой и гиперопеке второй, непроясненность прав обеих сторон, смешение функций привело в концу XIX века церковную жизнь к двойственному положению. С одной стороны, в Церкви шла полноценная жизнь, с другой, она подверглась внешней формализации, что выражалось в обязательности и фиксации церковных Таинств (ежегодные исповедь и причастие, о совершении которых учащимся, например, нужно было приносить справки); в строгой регламентации приходской жизни, когда желательным было приступать к Таинствам именно в своем приходе, в том числе крестить и отпевать. Приходы же были организованы по территориальному принципу. Это неизбежно отражалось и на решении важнейших духовных вопросов, таких как канонизация, отношение к святости, определение ее критериев (например, тленность-нетленность мощей). Подконтрольность церковной власти приводила к скованности ее действий, гипертрофированности охранительных тенденций. Но здесь нужно разделять понятия Церкви и церковной власти. Церковь — это Тело Христово, оно не может быть несвободным, стесненным от каких-либо земных условий. И торжество прославления прп. Серафима вопреки всем историческим причинам — тому свидетельство. Но церковная власть как организация в определенную эпоху в своем земном аспекте может зависеть от государственной власти. Русскую Церковь это привело к тому, что Православие было господствующей верой. Но была здесь и обратная сторона, что показал Указ Государственной думы от 17 октября 1905 года о равенстве гражданских и политических прав всех граждан Российской империи, в том числе и права исповедовать любую религию (свобода совести). Именно Православная Церковь, привыкнув к состоянию поддержки и опеки, оказалась, как организация, самой беззащитной. Между страхом и веройТамбовский епископ Дмитрий, готовя материалы по канонизации прп. Серафима, послал в Святейший синод документально подтвержденные свидетельства о 94 чудесах из жизни саровского старца. Синод часть из них признал убедительной, часть — нет, и «не нашел еще решимости прославить угодника Божия». В чем причина такой осторожности? Святость — это всегда прорыв, выход за пределы «обычной» жизни, земного сознания. Такие высшие проявления святости, чрезвычайные ее дары, как исцеления, чудотворения или крайняя аскеза (столпничество, постничество, бдение и т.д.) в любое время воспринимались в Церкви с особой осторожностью — это мы знаем из древних житий и патериков, и это естественно. Ведь надо было разбираться, что действительно подвиг, а что — плод самонадеянности, прелесть. Конечно, возникает вопрос, как можно судить о святости, различать духов, не будучи святым. Ведь подобное познается подобным. Но здесь человеческую немощь восполняет церковная традиция трезвения. Трезвость необходима как защита, предостережение от экзальтации или язычества, которого в «народном православии» было немало. Поэтому при канонизации, особенно в чине преподобных, к чрезвычайным дарам и чудесам подходили с максимальным трезвением, чтобы не подать повода к соблазну. Априорно действовал принцип: лучше воздержаться, чем сказать что-то, могущее послужить к соблазну. Например, когда под редакцией святителя Филарета (Дроздова) издавалось житие преподобного Марка Саровского и преподобного Серафима Саровского авторства иеромонаха Сергия, было решено описания некоторых чудес опустить, лишь кратко упомянув, чтобы не соблазнить читателя. Духовные дарования прп. Серафима, его аскетические подвиги были выдающимися: он мог питаться долгое время одной снытью (травой), тысячу ночей стоял на камне, понимал язык зверей, был удостоен явления Богородицы и святых, имел дар исцелений и чудотворений, видел помыслы человека, мог открыть его прошлое, пророчествовал о будущем, в том числе и о судьбах государства. Кроме того, многие чудеса о батюшке были записаны через призму женской восторженности. Ведь прп. Серафим окормлял женскую общину, в которую входили в большинстве своем малограмотные девушки, которым приходилось свидетельствовать подчас о труднейших духовных явлениях, и они делали это, как умели, простым языком, народными понятиями. И было нелегко отделить стиль рассказчицы от самого факта жизни преподобного. Так что, с одной стороны, осторожность Синода при рассмотрении святости столь харизматичного подвижника была вполне в духе трезвения. Но в этом тонком вопросе всегда другая опасность: перестать видеть чудесное, усомниться в дарах Святого Духа, действующих в истинном подвижнике. В синодальное время был особенно силен страх ложных чудес, который возник еще в Петровскую эпоху. Например, это проявлялось в очень строгой процедуре освидетельствования чудотворных икон. Возможно, в какой-то степени уже сказывалось влияние рационального века. Но, действительно, можно говорить о том, что и из-за чисто человеческой немощи, и из-за определенной косности, причиной которой во многом была несвобода церковной власти, у Синода не возникло адекватного понимания подвига Серафима Саровского. Но в вопросе канонизации есть хороший критерий проверки — время. Первоначально Синод занял выжидательную позицию. Так поступают и сегодня, если сведения о кандидате на прославление не получают достаточного подтверждения. Тем более что, кроме человеческих соображений, в таком вопросе, как прославление святых, может проявиться и Божий промысел. И тогда все встает на свои места. Личный интерес и промысел Божий
Подготовила Ирина Лухманова 1 августа 2013 Источник: "Нескучный сад" Ваш Отзыв Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены. На главную | В раздел «Мониторинг СМИ» | ||
|
|
© 2005–2019 «Благовест-инфо»
Адрес электронной почты редакции: info@blagovest-info.ru
Телефон редакции: +7 499 264 97 72
серия Эл № ФС 77-76510 от 09 августа 2019.
Учредитель: ИП Вербицкий И.М.
Главный редактор: Власов Дмитрий Владимирович
Сетевое издание «БЛАГОВЕСТ-ИНФО»