Репортажи

Николай Бердяев – нефилософ, христианский анархист, пророк от метафизики?

Круглый стол, посвященный 150-летию мыслителя, состоялся в Доме русского зарубежья

Фото: muzeemania.ru

Москва, 28 марта, Благовест-инфо. Круглый стол «150 лет Николаю Бердяеву» состоялся 27 марта в Доме русского зарубежья им. А.И. Солженицына (ДРЗ). Обсудить проблемы философской эволюции Бердяева, его влияния на европейскую мысль, рецепции его наследия, взаимоотношений с современниками собрались философы – сотрудники ДРЗ, а также МГУ, РГГУ и Института философии РАН. Круглый стол вел доктор философских наук, профессор Вячеслав Сербиненко.

Первый же доклад показал, что Бердяев далеко не «канонизирован» философским сообществом. «Бердяев не имеет никакого отношения ни к философии, ни к науке вообще», – этими словами начал свой полемический доклад профессор Василий Ванчугов (МГУ им. М.В. Ломоносова). Он полагает, что самое корректное определение для Бердяева – «мыслитель». Впрочем, он и сам писал: «Моя философия не научная, а профетическая и эсхатологическая по своей направленности». По мнению докладчика, некоторые особенности личности Бердяева (он называет его «социопатом-полупсихопатом») не помешали ему стать «креативной личностью», которая живет в литературном, а не в реальном мире, но «ориентирована на реальное преображение действительности». Подыскивая определения для идей Бердяева, профессор говорил о «креативном эгоизме», о «психологизированной философии». Упомянув бердяевскую апологию свободы, он призвал: «Перестаньте восхвалять его только за то, что он тянется к свободе, ведь свобода может стать источником бед. Свободное творчество не означает, что оно непременно истинное, и неистинных моментов у Бердяева много».

Некоторые коллеги усомнились в «диагнозе», который поставил Бердяеву Ванчугов: активная деятельность мыслителя, его общение со многими современниками, участие в работе РСХД и объединения «Православное дело» вряд ли увязываются с определением «полуаутист». Наталья Ликвинцева (ДРЗ) сделала сообщение о роли Бердяева в организации «Православного дела», основанного матерью Марией (Скобцовой), и в возрождении этого объединения после Второй мировой войны. «Философская теология» (Ликвинцевой близко именно это определение) Бердяева стала основой для разработки основных задач этой благотворительной организации, созданной для решения социальных и просветительских проблем церковными методами. Организаторы «Православного дела» одной из задач ставили создание братских отношений в своей общине («внехрамовая литургия», как называла это мать Мария). Это была важная тема в экклезиологии Бердяева, разработка которой позволяет некоторым исследователям отнести его к «богословию общения».

Отношение Бердяева к концепции «христианского анархизма» рассмотрел Николай Герасимов (ДРЗ). Это отношение менялось в течение жизни: до революции Бердяев писал: «Первым мистическим анархистом был я»; после революции он критиковал анархизм, а после высылки из России в 1923–1930-х годах «вернулся к анархизму в новом ключе» – в этот период его можно назвать «попутчиком анархистов». По словам докладчика, христианский анархизм Бердяева проявлялся в критике Церкви, в активном использовании термина «анархия» применительно к христианству («Царство Божие есть анархия»), в размышлениях о непримиримой оппозиции («Царство Божие – царство кесаря»), в «активной вовлеченности в христианскую общественную деятельность» и т.д. Но в целом Бердяева можно назвать христианским анархистом «в очень ограниченных рамках, с огромным количеством но…» – отметил Герасимов.

Анна Макарова (Институт философии РАН) посвятила свое сообщение экономическим воззрениям Бердяева. Можно проследить, как мыслитель последовательно критикует концепцию «экономического человека», отрицает как рациональность экономического поведения, так и научность самой экономики, утверждая, что «над политикой и экономикой господствует Дух». Исследовательница обратила внимание на своеобразие приверженности Бердяева социализму: он защищает частную собственность, и для него это «религиозный вопрос». Так, институт наследования он трактует как «форму осуществления бессмертия»; необходимость собственности обосновывает призывом Христа к милосердию, ведь «чтобы уделять бедным, надо иметь, что уделять – для личного проявления милосердия должно быть что-то избыточное». По словам Макаровой, Бердяев «тоскует по новой этике труда, который должен быть освящен служением сверхличной цели», должен быть творческим. Бердяев считал, что бедность – это унижение человеческого достоинства, а экономика должна обеспечивать достойное существование каждого человека.

Ксения Ермишина (ДРЗ) обратилась к книге Бердяева «Новое средневековье» и рассказала о его взаимоотношениях с евразийцами. С ними мыслителя сближала «мучившая» его тема Востока и Запада, а также «единое идейное поле» – «устремлённость к будущему, полный отказ от связи с прошлой Россией, профетизм, религиозное начало». Однако многие положения евразийцев Бердяев не разделял: одна из его главных идей – единство христианского мира – входила в противоречие с жесткой критикой католичества в сборнике «Россия и латинство», выпущенном евразийцами. Автор доклада называет Бердяева «философом апокалиптического будущего», «пророком», но при этом отмечает: «Однако он не увидел, что в будущем раскол между католическим и православным миром будет только углубляться… Здесь у него произошла ошибочка».

«Пророком от метафизики, возвестившим новую эру христианства», имеющим «дар указывать и истолковывать знамения времени» называл Бердяева Владимир Ильин, который считал себя последователем мыслителя. Его воспоминания о Бердяеве оказались в фокусе внимания Олега Ермишина (ДРЗ). Он рассказал о том, что сближало Бердяева и Ильина, при этом отметив и существенные различия: так, при всей изменчивости и противоречивости мировоззрения Бердяева в разные периоды, у него были две главные темы, над которыми он размышлял всю жизнь, – это свобода и творчество. А Ильин «метался из стороны в сторону» – «растрепанная душа», как назвал его один из современников.

Завершающий доклад начался необычно – Виктор Леонидов (ДРЗ), аккомпанируя себе на гитаре, исполнил песню на стихи своего друга Александра Цветкова (Вадимова) – первого русского биографа Бердяева. Леонидов рассказал об этом человеке, который в 1983 году, во время советского застоя, решил создать музей Бердяева – автора запрещённой тогда книги «Истоки русского коммунизма». Собирая материалы по разным библиотекам, юноша устроил маленькую экспозицию у себя дома. Однажды к нему пришел о. Александр Мень и после экскурсии написал: «Да благословит Бог Ваше чудесное начинание, которое будет (и уже есть) важнейшей вехой в возрождении духа в нашей стране». По словам Леонидова, его друг во время перестройки добился издания книги «Самопознание» с помощью Юлиана Семенова, в библиотеке на Бауманской организовал зал Бердяева, сам писал книгу «Жизнь Бердяева. Россия» и «выстраивал свою жизнь по Бердяеву». Но его настигла тяжелая болезнь. Друзья организовали издание книги в Америке, в Университете Беркли, и успели передать ее автору незадолго до смерти, в августе 1993 года. Александру Цветкову было 27 лет.

Сегодня идеи и концепции Бердяева исследуются во многих странах, а большинство его ключевых трудов переведено почти на все европейские языки. Организаторы круглого стола, завершая работу, отметили, что наследие Бердяева открывает для учёных разных специальностей новые направления исследований.

Юлия Зайцева

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):