Благовест-Инфо

Наталья Москвитина: «Проблема выгорания в антиабортном движении очень остра»

Ведущая канала «Спас» и глава фонда «Женщины за жизнь» о благотворительности, воспитании детей и болезненном разводе

В феврале 2019 года фонд отметит первый юбилей – 3 года. Результаты таковы: более 700 женщин сохранили беременность, более 3000 добровольцев работают в 20 городах. Все это время Москвитина остается «на передовой» – не просто руководит подчиненными, а лично беседует с женщинами, находящимися в ситуации репродуктивного выбора.

Параллельно – семья, четверо детей, которых Наталья воспитывает одна. Эфиры на телеканале «Спас»: здесь Москвитина ведет программы «Слово», «Я тебя люблю» и «Ответ священника».

О такой карьере, говорит она, тоже не помышляла, до ужаса боялась прямого эфира. Но, похоже, в судьбе Натальи Москвитиной все происходит, как в сказке про братца Кролика и братца Лиса, только взмолишься «Не бросай меня в терновый куст!» – как ты уже там, и оказывается, это то самое место, где ты нужна и успешна.

У вас там не ребенок, а биомасса

– Знаю, что вам трижды предлагали сделать аборт. У старшей дочери не услышали сердцебиение, затем у сына был высокий риск по скринигу на синдром Дауна, а третий ребенок вообще по всем параметрам не должен был появиться на свет…

– Мою дочь врачи приняли за полип. После вторых родов мне не сделали в роддоме контрольное УЗИ, потом я закрутилась с младенцем, и когда, наконец, через пять месяцев пришла к врачу, мне сказали, что у меня проблемы и нужна чистка.

Я отложила это на месяц, через месяц «полип» вырос. Засомневавшись, я пошла к другому гинекологу, и там узнала, что беременна. Думала, меня поддержат, но врач сказала: «Зачем тебе рожать? 25 лет, уже есть двое детей. На что ты всех будешь содержать, у тебя что – муж олигарх?»

Когда я наотрез отказалась делать аборт, она продолжила прессинг по телефону. И, наконец, обнаружила железобетонный аргумент. После родов мне назначали антибиотик, который не совместим с беременностью, он вызывает грубые патологии плода.

«Теперь все ясно, почему на УЗИ не видят ребенка, он расплавился. Это просто биомасса. И нет никакого выхода, кроме как сделать аборт», – сказала врач.

– Против таких аргументов трудно возражать…

– К счастью, эта история закончилась хорошо. Я приняла решение ждать до 12 недель, все это время молилась. Когда настал день Х, натянула на себя улыбку, очень красиво оделась и пошла к самому крутому специалисту по УЗИ. Врачу ничего о своих подозрениях не сказала.

Лежу на кушетке, меня осматривают, что-то пишут и – молчание. Я робко спросила: «А там руки есть?» – Есть. «А ноги есть?» – Есть. Тут я задаю контрольный вопрос: «А голова – есть?» Врач в ужасе на меня посмотрела и говорит: «А что, должно не быть? Нормальный ребенок у вас, все на месте». И я вышла из кабинета абсолютно счастливая.

– Другая бы женщина, возможно, не стала перепроверять ничего уже на стадии диагноза «полип», а после истории с антибиотиком и вовсе сломалась…

– Да, для меня это стало отправной точкой. Я думала о том, что такие женщины ежедневно приходят в кабинеты и слышат от врачей весь этот набор: у кого-то патология, у кого-то денег нет, у кого-то мужа. Даже если они, как я, верующие, порой, им нечего возразить людям, далеким от православия.

Когда я спорила со своим врачом, я не нашла светских аргументов. Но, с другой стороны, я знала, что есть женщины, которые против  абортов. И таких, как я, много. Просто мы молчим. Я захотела всех этих женщин собрать и показать их обществу. Эта мысль зародилась как правильная, но очень далекая. Я поняла, что это было бы очень круто, но я не нашла тогда ресурс собрать команду.

Это не я спасаю, а Бог

– После рождения третьего ребенка я стала буквально обрастать женщинами, которые думали об аборте, стояли на распутье. Знакомые, друзья, друзья друзей.

Это была и одноклассница, и мамочки, с которыми я знакомилась на детской площадке. По какому-то удивительному стечению обстоятельств, все они ждали от меня поддержки, совета.

«Ты уже родила троих, ты все знаешь», – говорили мне. Было сложно, чужому человеку проще объяснять что-то об аборте, а тут у тебя с этим человеком отношения, ты боишься задеть, обидеть, потерять друга. Мне пришлось выйти из зоны комфорта, но в итоге мы сохраняли эти беременности.

Потом я познакомилась с юристом, она могла помочь, подсказать что-то, например, как быть с алиментами. Среди моих подруг появилась гинеколог, с ней можно было посоветоваться по проблемным беременностям. Постепенно я стала собирать литературу, искать какие-то видеоролики.

– Знать о том, что на твоем счету уже есть спасенные жизни – это окрыляет, дает уверенность?

– Уверенность, что ты на верном пути. Но это не моя заслуга, не я спасаю. В то время я заканчивала миссионерские курсы при храме апостола Фомы на Кантемировской, в нем служил и был убит отец Даниил Сысоев. И вот оттуда пришла эта четкая миссионерская установка: все за тебя делает Бог, ты сама ничего не делаешь.

Вот тут я удачно фразу сказала, и здесь пример нужный привела, но это же с Божьей помощью.

– Когда же появились мысли о том, что вашу работу в пролайфе надо систематизировать?

– Я и представить себе не могла, что будет какой-то фонд. Просто со временем обрастала знакомыми, вокруг меня стало формироваться волонтерское движение. Уже появился наш Бутик добра, где нуждающиеся женщины могли подобрать себе одежду, взять необходимые детские вещи.

Мысль о том, что всем этим пора заниматься профессионально, подали мне друзья. Это произошло через две недели после моего развода. И если я до этого от мыслей о фонде всячески убегала, то тут просто сказала «да».

Мужчины тоже могут быть за жизнь

– Почему вы назвали фонд «Женщины за жизнь»? Мужчинам вход воспрещен?

– Нет, с нами сотрудничают и мужчины тоже. Просто чаще всего это автоволонтеры или так называемая «грубая мужская сила» – перетащить коробки, что-то починить и так далее. Но беременность – это достаточно интимный процесс, и я не представляю, как в него вмешается  мужчина, начнет с кем-то переписываться, отговаривать от аборта.

Тут нужна женская поддержка, опыт. Но мы планируем создать движение «Мужчины за жизнь», чтобы мужья наших волонтеров работали с теми папами, которые посылают супругу на аборт.

– Вы такая позитивная, кажется, что отчаяние, грусть, выгорание – эти понятия с вами не совместимы?

– Наоборот, проблема выгорания в антиабортном движении стоит очень остро. Этот процесс любой волонтер проходит за 7 месяцев. Адреналин уходит очень быстро. Сначала ты сохраняешь – это восторг! Потом еще раз – ух ты, я могу. Потом еще и еще – ого, получается, значит, я могу этому научить и других.

А потом ты вдруг понимаешь, что душу уже не включаешь, просто цинично работаешь. И вот тут у волонтера два пути – либо уходить из антиаборта, либо выходить на качественно новый духовный уровень.

– Вам удалось выйти на новый уровень?

– Это совершенно точно меня очень сильно изменило. Я думала, что я слабая, а получилось, что от меня зависит не только моя семья, но и несколько тысяч волонтеров. Моя жизнь, по большому счету, началась всего три года назад, когда все, что я о себе надумала, слезло, как шагреневая кожа.

– Пролайф всегда тесно связан с религиозными мотивами. Вот и вы, говоря об аборте, прежде всего, подчеркиваете, что вы – человек православный. У вас есть неверующие волонтеры?

– Действительно, верующих в пролайфе большинство. Но тем более дороги люди, которые пришли к нам просто по моральным соображениям, с пониманием того, что аборт – это абсолютное зло.

Им не надо говорить о грехе, о Боге, но они все равно с нами. Мы отлично дополняем друг друга. И у них есть те самые светские аргументы, которых порой очень не хватает. Эти люди – на вес золота.

– Как вы привлекаете финансирование? Многие жертвуют на онкобольных и даже на приюты для животных, но нерожденные дети – это что-то абстрактное.

– С финансированием пока очень сложно. Держимся за счет волонтеров и пожертвований людей, которые читают нас в социальных сетях. Пожертвования в основном принимаем через наш сайт — там есть специальная удобная форма.

Выйти на серьезный бизнес или якорных спонсоров пока невозможно. Главное, чего на данный момент удалось достичь – это привлечь партнеров в наш Бутик добра. Это проект фонда «Женщины за жизнь», в котором будущие мамы могут получить  материальную помощь – одежду, детские вещи, даже кроватки и коляски.

Мы специально назвали его «бутик», потому что за время работы стало понятно – женщинам, которые и так оказались в трудном положении, не хочется понижать свой социальный статус. Хочется верить, что со временем с помощью спонсоров мы сможем отойти от «вторичных» вещей, и обеспечивать наших подопечных только новыми.

Еще у нас есть проект «Собери посылку маме», любой желающий может прийти к нам в офис и, выбрав из списка мам одно имя, собрать ей подарочную коробку, ее мы отсылаем в 12 недель, и затем еще раз ближе к родам.

В посылке помимо необходимых вещей  – открытка, в которой можно написать теплые слова. Уверяю вас, эту помощь и даритель, и сама будущая мама помнят всю жизнь!

Именно об этом я и говорю нашим потенциальным жертвователям: даже разовая помощь – это чья-то судьба, спасенная жизнь. Гарантированно спасенная.

Онкология, увы, иногда заканчивается грустно. Ты помогаешь, но результат разный. А у нас результат всегда хороший, мы всегда слышим «спасибо»!

Меня пять раз благословили на развод

– Вы не только телеведущая и глава благотворительного фонда, вы мама четверых детей. Они знают, чем вы занимаетесь? Как объяснить детям, что такое аборт, и стоит ли?

– Дети реагируют специфически, потому что еще соотносят себя с этими детьми, представляют себя на их месте. Я бы не ратовала за то, чтобы этот разговор происходил в строго определенном возрасте. Но я очень хорошо помню, что мне мама, а она по профессии акушер-гинеколог, объяснила все про репродуктивную систему в переходном возрасте. Объяснила как медик, у нас не было этих нелепых смешков и стеснения. И тогда же мама сказала мне фразу: имей в виду, теперь ты можешь забеременеть. Это очень на меня подействовало.

– А вам хватает времени на детей? Вы ведь, я знаю, не просто руководите, а лично общаетесь с подопечными фонда, к врачам с ними ходите, в WhatsApp переписываетесь.

– Бывает, в три часа ночи получаешь СМС от женщины из далекой глубинки о том, что не то что рожать не на что, а нет денег на дрова. А бывает, беседуешь, объясняешь, и женщина тебе говорит: да, конечно я сохраню беременность. А на следующий день едет в абортарий и присылает тебе СМС о том, что она уже пустая.

В такие моменты я плачу от бессилия. Конечно, так, чтобы дети этого не видели…

Но в какой-то момент я поняла, что с детьми дело не в количестве времени, проведенного с ними, а в качестве отдачи. Я, например, не умею играть ни в куклы, ни в лего. Зато люблю поболтать, и мы много беседуем. Мне кажется, надо просто быть честной и с детьми, и с Богом.

– Вы воспитываете детей одна. Как получилось, что такая красивая, добрая, умная женщина должна была пройти через развод?

– Многое в жизни абсурдно. Для меня это стало точкой смирения, потому что мне всегда казалось, что у меня-то в жизни все правильно. Я хожу на литургию, читаю Евангелие, и развод – это то, что со мной точно не случится.

Я очень люблю житие святых Адриана и Натальи, тот момент, когда Адриан, еще будучи язычником, приходит к Наталье сообщить о времени своей казни, а она прогоняет его, думая, что он отказался пострадать за Христа.

Мой муж был неверующим, но я надеялась, что когда-нибудь он уверует. Надо только этого ждать и об этом постоянно молиться. Но чуда не происходило, становилось все хуже и хуже.

В какой-то момент стало ясно, что мы с мужем были слишком разными: мы любили разные книги, фильмы, по-разному ощущали себя в мире, у нас были разные цели – у меня благотворительность, а у него совсем другое. Говорят, что противоположности притягиваются. А тут с годами получилось, что нам просто стало не о чем говорить.

Все, что можно было в этом браке прожить, прочувствовать – уже сделано, спасти его мог только какой-то качественный рывок. Но рывок с обеих сторон, надо все обсудить и проговорить. Мы пытались, и – стена.

Началась какая-то грязь. Я была на исповеди и говорила, что я против развода, что надо это как-то побороть. Но в ответ от священника я получила благословение на расторжение брака.

Помню, вышла на улицу, моросил дождь. Для меня весь мир перевернулся, я была в таком шоке. Помню все до мелочей. Дождь, запахи, свое пальто шерстяное, оно промокло насквозь.

Я думала: «Как это может касаться меня? Это какая-то ошибка. Сейчас я вернусь домой, еще немного постараюсь, поднажму, и все будет хорошо».

Но ничего не менялось. Я рассказывала о своей ситуации другим священникам, каждый раз говорила: я разводиться не хочу, просто не знаю что делать, мы ведь 13 лет прожили вместе. И каждый раз к концу беседы я вновь и вновь получала благословение на развод.

– Вас это сломало?

– Меня это совершенно точно изменило. Но в какой-то момент я поняла, что развод мне очень многое дал. Хотя бы то, что, будучи сама не идеальной картинкой из «Инстаграма», а обычной женщиной, я поняла, как в этой ситуации поддержать других.

Я знаю, что такое остаться одной с четырьмя. И когда я от подопечных нашего фонда слышу фразу «А как я буду ребенка поднимать», в том числе рассказываю, как одна справляюсь с детьми.

Этот развод – мое падение, может быть и духовное. Но лучше уж прожить это, понять, что ты не смогла, не справилась. Но зато дальше ты с двойным рывком начинаешь жить. Моя социальная активность как раз и связана с разводом. Я бы никогда не занялась антиабортом, если бы не рассталась с мужем.

– Как в такой ситуации, да и вообще в любых сложных обстоятельствах, не разучиться доверять Богу?

– Тяжело. Особенно когда ты в процессе, и заранее еще не известен результат. Я по-прежнему все это тяну, только приходя каждый день домой поздно и молясь на коленях. Часто наши отношения с Богом – это выпрашивание чего-то, торговля. И я не могу не выпрашивать – от меня же столько людей зависит!

Но я уже заметила: все получается только тогда, когда ты отпускаешь ситуацию. Чем больше я расслабляюсь и чувствую руку Божью, тем больше я могу спасти. Только на доверии к Богу строится наш фонд.

Елена Симанкова

Фото: Павел Смертин

Источник: "Милосердие.ру"