Мониторинг СМИ

Фотограф Патриарха

Илья Зенько — из рода братьев Херхеулидзе

Почти четверть века общаться с духовным пастырем грузинского народа — это счастье, завидная доля. И таковой удел дарован был Илье Зенько-младшему, чья бабушка Александра Херхеулидзе — из рода девяти святых братьев, геройски погибших в сражении при Марабде с войсками шаха Аббаса. Десятый брат, будущий основатель ветви бабушки Александры, лежал в то время в колыбели. А еще бабушка Ильи Ираклиевича Зенько была фрейлиной матери Николая II Марии Федоровны, которая приютила осиротевшую княжну. Купец Илья Зенько-старший, ставший мужем Александры, был поставщиком товаров для императорского двора и заслужил полное доверие венценосных особ. Отец Ильи Зенько-младшего, Ираклий Ильич — участник Второй мировой войны, летчик и парашютист, закончил строительный факультет ГПИ, а также институт физкультуры и московский ВГИК по операторской части. Отсюда — первые навыки Ильи Зенько в делах фотографических, здесь — истоки его профессионализма, пришедшегося по сердцу Католикосу-Патриарху Всея Грузии, Святейшему и Блаженнейшему Илии II.

— Я работал в Управлении реставрации памятников культуры, и в один действительно прекрасный день поступило предложение сфотографировать для нашего учреждения фрески в Сионском кафедральном соборе. Это непростое дело заняло несколько дней — верхние фрески снимал, стоя на лесах. Когда я закончил съемки, брат нашего Патриарха, недавно скончавшийся Виктор Шиолашвили попросил отпечатать комплект и для Патриархии. Разумеется, отпечатал без вопросов, был польщен. С тех пор ко мне как мастеру фотографии стали проявлять интерес в Патриархии. Я поступил на факультет журналистики, но женился, родилось трое детей, стало не до учебы, надо было зарабатывать. И так совпало, что Виктору Шиолашвили все больше нравились мои фотокадры. Однажды он попросил меня сфотографировать Католикоса-Патриарха Илию II. Во время «сессии» (она же стала и временем личного знакомства) наш Патриарх проявил удивившее меня доброжелательное терпение. Мне пришлось показывать ракурсы, просить занять позиции под тем или иным углом. И Патриарх следовал моим предложениям с большой любовью и спокойствием. Через 2–3 дня я принес слайды. Работа вновь понравилась доверенным лицам Его Святейшества. И мне предложили начать серию съемок кафедральных соборов по всей Грузии. На что я сказал — раз уж я стал автором фотосессии самого Патриарха, наверное, судьба направляет меня по этой магистральной линии. Подал я даже заявление на поступление в Духовную семинарию. Но не успел это сделать, как явились сотрудники известного учреждения и предостерегли меня, главу большого семейства, от «необдуманных шагов». «Заберите ваше заявление, пока не поздно, и не ставьте под угрозу ваше семейное спокойствие», — заявили мне ответственные товарищи. Вот как было поставлено дело, а ведь, как говорится, «чернила еще не успели высохнуть». Но снимать я продолжал. Был направлен в Абхазию, снимал Пицундский собор в разных ракурсах, Новый Афон, пещеру апостола Симона Кананита, грузинские храмы, купола которых перекроены сейчас под русские «луковки». Снимал я и не действовавшие в то время церкви — перепрофилированные под склады, спортзалы, библиотеки, архивы… Эти материалы просто просятся к выходу в свет отдельным альбомом. Тем более что технически пленка 6 на 9 гораздо «чище» и объемнее современной цифровой съемки, очень практичной, но сравнительно бедной по своим художественным возможностям. Когда отношения государства и церкви «смягчились», работы прибавилось: церкви освящались и строились одна за другой — Алаверди, Греми, Лагодехи, и везде я сопровождал Патриарха, и везде запечатлевал Патриаршее служение… И не потому, что имел счастье быть его личным фотографом, говорю — у нас действительно великий Патриарх. Суди сам: только в Глдани, где я живу, сейчас 5 церквей, а кто об этой окраине вспоминал до интронизации Илии II?!

— А зачем так далеко ехать? Ни в Ваке, ни в Сабуртало ни одной церкви не было, а теперь и в этих «военно-послевоенных» престижных районах есть где помолиться, и даже стены храмов уже обрели намоленную благодать…

— Именно, именно так. Я действительно был счастлив служить Патриарху и нашей Церкви, даже не заикаясь о зарплате и довольствуясь сдельным вознаграждением, тоже, между прочим, ощутимым для семейного бюджета. Получал жалованье в Грузинформе, тогда достаточно обеспеченной бюджетной организации. Патриархия была работой для души и во спасение души. Сколь интересны были съемки Патриарха во время встреч с Папой Римским Иоанном Павлом II, матерью Терезой, крупными государственными деятелями, считавшими за честь получить аудиенцию у Его Святейшества Илии II…

— Я вспоминаю, как мягко, братски общался наш Предстоятель с Патриархом Московским и Всея Руси в Тбилиси и Кутаиси, во время визита делегации Русской Православной Церкви в Грузию… Тогда оба Патриарха подарили мне иконы, которые стоят, разумеется, на моем домашнем алтаре.

— И я могу радоваться подаренными мне нашим Патриархом иконами. Илиа II действительно открыт для общения, он необычайно тонко чувствует иконопись, живопись, музыку, сам творит в этих областях искусства. Примером его пристрастия к иконописи могло бы стать посещение нашим Патриархом Дидубийской церкви. Там Святейший поднимался на леса (!), где работал художник, мой товарищ Шура Бандзеладзе, и спрашивал советов, консультировался с Шурой, который писал фреску царицы Тамар, я свидетель их беседы. Наш Патриарх вообще отличается неиссякаемой любознательностью, он постоянно консультируется с композиторами — по поводу песнопений, с живописцами — по поводу икон, он души не чает в живой природе, обожает животных и растения… Лелеет свой сад, своих овчарок и даже страшных ротвейлеров, которых видит не часто, но все они знают, кто их хозяин, и ведут себя при Патриархе смиренно, как котята. Святейший не гнушается ежечасно учиться, будучи мудрейшим и проницательнейшим из известных мне людей. Между прочим, Патриарх подарил мне свой первый фотоаппарат — «Зенит», мою реликвию. В юности одно время Святейший тоже увлекался фотосъемкой, но это все же — не Патриаршее дело, несомненно.

— Тебе наверняка приходилось трапезничать за одним столом с Патриархом…

— Да, неоднократно. Не помню, чтобы он вел застолье, но тосты говорил очень красивые и добрые. И — никогда ни словом, ни жестом не давал понять, что ОН ЗДЕСЬ ГЛАВНЫЙ. И не помню, чтобы во время бесед, застольных или гостевых, Святейший обнаружил хотя бы подобие нервозности — он всегда благожелателен, улыбка, можно сказать, его «визитная карточка». Но при этом твердость в принятии важных решений также неизменно свойственна нашему Патриарху. А во время выездных застолий очень трогательно было наблюдать, как Святейший заботился о том, чтобы «без халтуры» были накрыты столы для странников и всех гостей, приглашенных или случайно оказавшихся на том или ином празднике.

— Случалось ли, сопровождая Патриарха, попадать в неловкие ситуации?

— Для начала отмечу, что за границей я не сопровождал Святейшего — там свои специалисты. Мой ареал — Грузия. И должен сказать, что неприятные эпизоды действительно имели место. Когда раздувалось пламя войны в Абхазии, мы ездили с духовной миссией по всей Грузии. В восточной части все было мирно и спокойно, совершались богослужения, паства приветствовала своего Патриарха и сопровождавших духовных лиц. Но в Гудаута мы почувствовали напряжение. А когда кортеж Патриарха возвращался с очередной литургии, путь нам перекрыла колонна абхазских автомобилей, в которых находились сотрудники сухумского МВД, предложившие нам не покидать машины. Задержали нас надолго, с Патриархом беседовали, о содержании этих бесед я ничего не знаю, но чувствовали мы себя, мягко говоря, неуютно. Тем более что, подходя к нашим машинам, «гостеприимные» хозяева в выражениях не стеснялись. Оскорбления сыпались, как горох из стручка. Наконец мы прибыли в Сухуми на бывшую дачу Сталина, где нас, наконец, оставили в покое, но никому и дела не было после всего пережитого ни до прогулок, ни до знаменитой абхазской жареной форели. В рядах делегации настроение царило мрачное. Я встретил Патриарха в коридоре дачи «по горячим следам». Но ни тревоги, ни возмущения на его лице не заметил. Это было удивительно. Был еще один досадный случай — в Южной Грузии, когда дорогу нашему кортежу преградили представители иной христианской конфессии. Осадок в памяти от этих случаев остался тягостный.

— Вы всегда общались на грузинском?

— Да, всегда. Хотя его русский просто блестящий, редкий по богатству не только для Грузии, но и для России.

— У меня на стене в рамке — написанное Святейшим от руки поздравление читателям московской газеты, с которой я сотрудничал. Сейчас так не пишут ни русские, ни грузины. Какой-то забытый высочайший уровень синтаксических конструкций, придаточные предложения — просто красота… Это уже от Бога, мало ли кто заканчивал школу во Владикавказе и Духовную академию в России. Но не пишут ведь так другие выпускники этих почтенных учебных заведений.

— Проповеди Святейшего — образцы грузинского ораторского искусства. Насчет владения русским языком — полностью с тобой согласен. Но добавлю, что при мне он свободно общался с иностранцами и на английском. Само собой, что Патриарх владеет и преподаваемыми в Духовной семинарии и академии греческим и латынью. А память у Святейшего просто выдающаяся, в том числе и зрительная. Между прочим, Патриарх наш умел находить общий язык даже с взрывным Звиадом Гамсахурдиа.

— А с националами не расскажешь, как складывались у Святейшего отношения?

— К тому времени я уже не работал личным фотографом. Я работал с 1978 года, после интронизации Патриарха, по 2000 год, потом еще около трех лет, но менее активно.

— Ты не заметил, что для журналистов Патриарх не слишком открыт, как и Патриархия в целом?

— Возможно, но ко мне он относился просто замечательно, тепло, дружелюбно. А я ведь тоже журналист. Должен сказать, что в первое время после интронизации наш Патриарх был весьма благорасположен к прессе, часто выступал перед телекамерами, использовал эти возможности для привлечения внимания общественности к проблемам Грузинской Церкви. Но со временем у него появились проблемы со зрением, свет софитов стал его беспокоить. И поток журналистов, желающих эксклюзивного общения, все нарастал, став, наконец, просто «неподъемным».

— Тем более понятна сдержанность Патриарха в отношении журналистов, чей уровень отображается в информациях о «премьере оперы Верди «Реквием» — это ж надо назвать мессу оперой… Еще я однажды познакомился на стадионе в ложе прессы с «журналисткой», которая спрашивала у подруги: «Когда мяч уходит за ворота — это угловой или аут?» С такими журналистами беседовать — только время терять… Ну да оставим невеж блаженствовать в невежестве. Нашего Патриарха паства очень любит, но иногда эта любовь грозит перейти границы дозволенных эмоций. Были на твоей памяти такие проявления?

— Шизофренических проявлений не наблюдал. Может быть, потому, что Патриарх излучал такой свет, что гасил в зародыше любую бесноватость.

— А в заключение поговорим о твоей гордости — юбилейном фотоальбоме, посвященном 80-летию Патриарха и 35-летию интронизации Его Святейшества. Разумеется, раздел «Патриархи XX века» не мог попасть в твой объектив, особенно ранние годы минувшего столетия. Но основой этого 300-страничного альбома стал твой богатейший архив, в разделах, связанных с жизнью и деятельностью Ираклия Шиолашвили — Илии II. В них отображены все этапы и явления биографии нашего Патриарха — с первых дней интронизации до первых лет нового тысячелетия.

— Из нескольких тысяч фотографий были отобраны наиболее удачные с точки зрения визуального ракурса, психологических оттенков, образности. Большинство фотографий впервые стало достоянием общественности. Альбом этот по сути — фотолетопись. Семья, школьные годы, годы священнослужения, перемежаемые фотографиями жемчужин грузинского церковного зодчества. И, наконец, годы Патриаршества Илии II.

…Особую ценность альбому придает текстовая составляющая, представляющая собой выдержки из воспоминаний Патриарха и яркие факты из его жизнеописания. Но заострить внимание на текстах, мы не имеем возможности, поскольку объем нашего печатного органа не является энциклопедическим. А названный альбом действительно представляет собой энциклопедию жизни и деятельности Патриарха Грузинского и его предшественников. Крестные ходы, народные крещения в водах рек и в волнах Черного моря, молитвенное стояние у дорогих сердцу икон, светлые и трагические страницы современной истории нашего государства… И завершает этот замечательный альбом раздел, посвященный живописному и иконописному творчеству. Портреты родителей Ираклия Шиолашвили, портреты святых Грузинской Православной Церкви, созданные кистью Католикоса-Патриарха Илии II.

— Спасибо тебе, Илья Зенько, что внес свою лепту, дабы сделать эту уникальную фотохронику достоянием Вечности.

Владимир Саришвили

№ 33 (672) от 12 августа 2015

Источник: "АиФ - Тбилиси"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):