Благовест-Инфо | www.blagovest-info.ru info@blagovest-info.ru |
| Версия для печати. Вернуться к сайту |
Настоятель храма в честь Новомучеников и исповедников Российских в Строгино протоиерей Георгий Крылов рассказал, как победить сектантов на общественных слушаниях, создать дружную общину и запустить 45 проектов, которые понравятся даже недовольным жителям.
***
Община храма Новомучеников и исповедников Российских в Строгино была создана по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия летом 2000 года. Летом 2005 года настоятелем прихода был назначен иерей Георгий Крылов. В декабре 2007 года было получено разрешение на открытие временного храма. Освящение состоялось 23 апреля 2008 года.
В сентябре 2011 года началось строительство каменного храма. 31 марта 2012 года был освящен закладной камень в основание нового храма.
Рядом с храмом стоят несколько строительных вагончиков, в которых разместился дом причта. При храме действуют более 45 приходских проектов: конный клуб, футбольный клуб, консультации психологов, военно-патриотический клуб, приходской университет для мирян, школы византийского и знаменного пения, греческого языка и множество других.
Сайт храма: http://newmartyros.ru.
***
— Иногда приходится слышать, что главное дело для священника это служить Литургию и молиться, и тогда вся остальная жизнь общины сама собой приобретет правильную форму, никаких специальных проектов для этого организовывать не нужно. Вы так не считаете?
— Священники разные бывают. Молиться тоже нужно и можно. Но мы, наше поколение, все вышли из времени застоя. И для нас тогда проповедь и миссия была больным местом. Мы не понимали, как можно не говорить окружающим о Христе, потому что когда-то кто-то сказал и нам. Я не из семьи священников, я из обычной атеистической тогдашней семьи. И для меня это открытие Христа, открытие Бога повлияло, надеюсь, на всю мою оставшуюся жизнь.
Меня просветил мой учитель по живописи, сейчас он священник. До него были и другие люди, которые не жалели сил и времени для того, чтобы увлекать, чтобы нести весть о Христе. Если бы не они, я мог бы и не услышать. Тогда был другой мир. Не было ни телефонов, ни компьютеров, ни ксероксов. Люди переписывали от руки творения святых отцов и жития святых.
Я помню, был очень горд, что мне удалось наладить производство книг. Конечно, я не один это делал, я участвовал в общем деле. Мы брали через знакомых в библиотеке МДА книги, ксерили 10-20-30 экземпляров, потом их где-то переплетали и раздавали за себестоимость, чтобы как-то компенсировать наши затраты. Все ксероксы тогда были под колпаком КГБ. В свое время даже печатные машинки были под колпаком. И все равно мы находили каналы, находили людей. Все, кто на ксероксах работали, желали подзаработать. Мы им платили сразу и много. И потом через тайные двери выносили мешки с листами, которые в спешке наксерили.
Был, по крайней мере, еще один человек в Москве, который тоже этим занимался. Я у него тоже покупал книги. Самый масштабный проект, который он реализовал, это было издание 12 томов житий свт. Димитрия Ростовского. Так их тетрадочками и отдавали, и я уже сам их потом искал, где переплести. Правда до конца так и не переплел, но читал. Где в те годы еще можно было достать такие жития? Потом началось потепление, всё разрешили, книги стали издавать, стало возможным их покупать, читать. Это было, как для жаждущего источник воды.
Думаю, что священники, которые выросли в те времена, просто так сидеть не могут. Были люди, мои знакомые, которые сейчас стали священниками, и никто из них так просто не сидит и не ограничивает себя одним только служением Литургии. Теперь нам хочется и внешним людям дать то же, что дали нам. И Патриарх такой же, хоть он и из семьи священников. Конечно, есть священники с харизмой молитвенника, которые только служат, и с них больше ничего не спросится… Не знаю, мне как-то мало только этим заниматься.
— Иногда говорят, что развернули бы на приходе активную деятельность, но нет денег, людей и помещений. У вас приход создавался с нуля, то есть людей не было, деньги, наверное, все уходили на постройку храма, а помещений едва хватает даже для службы — многие прихожане стоят на улице. Как при приходе умудряется действовать такое множество проектов?
— Проектов у нас столько же, сколько у любого другого храма — обычная миссионерская, молодежная, социальная работа. Люди у нас были с самого начала — мы стоим в центре жилого района. Я понимаю, в центре Москвы может быть трудно собрать молодежь, потому что ее там и нет, все больше элитное жилье и офисы.
Средства для большей части проектов нужны небольшие. Например, оплата труда преподавателей воскресной школы. Но это такие копейки, что экономить на них просто грех. Если человек берется профессионально работать, почему я буду ему мешать? И зарплату просит совсем небольшую по сравнению с тем, что получают такие специалисты в светских учреждениях. Немного благодарить я их могу — это не нанесет никакого ущерба строительству. Большинство проектов находятся в «свободном полете», то есть не требуют никаких средств. А потом, строительство храма это и строительство общины, а не только стен, иначе грош цена такому храму.
Из помещений нужна, буквально, одна комната и разумная организация времени. Есть у нас ответственный, он делает расписание на неделю — кто в каких классах занимается, и вывешивает его в гугл-календаре. И если у нас появляется какое-то разовое событие, например лекция, то мы втискиваем ее в этот график. Сейчас строятся гигантские дома причта, надо просто разумно их использовать, чтобы большая часть помещений использовалась не под склады и какие-то каптерки, а для работы с людьми. Для того, собственно, для чего приход и создан. Кроме того, много можно проводить на улице.
То, что делается, делается не мною, делается Богом, а я пытаюсь всеми силами этому не мешать. Иногда идеи просто возникают, пытаешься дать им ход. Если получается — хорошо. Не получается, значит, не получается. Как говорил в свое время отец Андрей Кураев, приходящих в храм должны встречать улыбающиеся молодые люди с богословским образованием. Мы пока не можем себе позволить улыбающихся молодых людей, потому что если человек молодой и улыбается, то он, скорее всего, женился. А если он женился, то ему надо кормить семью. Поэтому у нас за ящиком стоят улыбающиеся пожилые тети.
Стройка храма и местные жители:
как профессор МГУ переспорил иеговистов
— Как построить храм и ни с кем не поссориться?
— Мы ссорились, это неизбежно. Уже в те годы. Дело в том, что общество то было атеистическое, даже без всяких провокаций извне оно было не готово воспринимать то, что неприятно. А проповедь для человека грешного, естественно, неприятна. Как ее тихо ни произноси, она все равно будет звучать обличением.
В двухтысячном году началось создание общины. Делал это не я, а доктор наук, профессор мехмата МГУ Валерий Константинович Белошапка. У него тоже был миссионерский зуд — он хотел строить храм, потому что храма в районе не было. Тогда и начался стандартный конфликт, в то время его инициировали свидетели Иеговы. Здесь, в Строгино, была их штаб квартира, и уже тогда они пристально следили за православными. На первых же двух собраниях был профессионально организован резкий протест против строительства храма. Протест не имел последствий, потому что иеговисты сделали его настолько топорно и напоказ, что всем стало ясно, что это не жители, а специально подготовленные люди. Как это ни парадоксально. Я помню, я был на этом собрании. Тогда это было новое дело, и все поддержали Валеру, решение выделить землю было принято.
— Сталкивался ли храм с организованным противодействием? С гастролерами, которые ездят по всей Москве и воюют против храмов?
— Организованных демонстраций против храма не было. Были организованные письма. Но мы хорошо знали людей, которые их писали. Это были два человека, местные жители. Я не знаю их личных мотивов. Но про одного такого же борца, который, правда, протестовал совсем в другом месте, я знаю точно, что он отрабатывал американские гранты. Нашелся человек из его окружения, который раскрыл мне механизм его работы.
Недалеко от нас строился еще один храм. Туда прибыла боевая группа «Яблока» во главе с Митрохиным. Было собрание, и политики в нужный момент принесли нужные бумаги, нужные подписи, и всё, собрание отменило строительство. Эта группа продолжала действовать в районе, в том числе и против нашего храма. На каждых слушаниях они пытались организовать противодействие, но мы выиграли.
— Как вы выигрывали общественные слушания?
— Мы собирали людей. Много собирали. Собирали подписи, ходили по домам, информировали людей, приглашали прийти и поддержать строительство. Надо просто по-доброму к людям относиться и не отвечать на выпады в свой адрес ответной агрессией. И к тому времени, когда начались слушания, люди уже видели, что мы не агрессивные, мы с ними разговариваем, и никто особенно против строительства не высказывался. На слушаниях мы мирно разговаривали, пытались убеждать. Заранее распределяли роли. Пытались не разводить базара. Пытались сделать так, чтобы выступали люди, которые могут громко, четко и внятно высказать свою позицию. Хотя профессиональные организаторы по-прежнему были. Выходили люди с узкопрофессиональными знаниями, задавали одни и те же вопросы, которые задаются и на других слушаниях. Но их было мало. Организация людей все-таки требует ресурсов, и на всю Москву их не хватает.
— Обычно противники строительства говорят, если утрировать, что у них на этом месте любимый парк, а Церковь все вырубит, огородит забором и будет по ночам звонить в колокола. Насколько подтвердились опасения в вашем случае?
— Все деревья, которые здесь росли, мы сохранили. Более того, пара прихожан разбила вокруг храма цветник с фонтаном и скамейками. До храма здесь была полянка, на которой выгуливали собак. Шагу нельзя было ступить — все было загажено. А по вечерам алкоголики собирались. Парка здесь точно не было. На общественных слушаниях мы громко говорили, что заборов ставить не будем, а насчет колокольного звона будем согласовывать. Недовольные будут всегда. У нас есть строгинский форум, недовольные на нем всегда высказываются. Но и мы не оставляем этот форум, тоже участвуем и как-то спорим, аргументируем. В колокола нужно звонить. Но не нужно звонить в 6 утра. На Пасху нужно звонить, потому что это Пасха, и это раз в год. И на Рождество нужно звонить. Всё, больше ночью мы не звоним. Детскую площадку мы худо-бедно организовали. Потому что в любой храм приходят мамы с детьми, и негде детей выгуливать. Были жалобы по поводу покойников. Это надо просто перетерпеть и сделать так, как хотят жители. Мы стараемся покойных по бульвару особенно не носить, а подгонять транспорт поближе к воротам храма.
Как создать общину
— Как собрать прихожан в общину? Как сделать так, чтобы люди замечали друг друга не только на богослужении?
— Христос объединяет людей. Люди объединяются вокруг Литургии, это центр приходского единения. С этого все начиналось и начинается — совместная молитва и Литургия. Священнику и сотрудникам храма нужно жить жизнью прихода, а не собственной личной жизнью. В советское время нам это было жутко интересно. Мы, христиане, собирались вместе, друг другу что-то рассказывали, пили чай. В городах этого не было, потому что все сидели под колпаком. Потом «колпак» сняли и все пошло расти. Общины были только в глухих деревнях, где их было не видно и не слышно. И городские жители ездили в эти глухие деревни к знакомым священникам и там общались. Сейчас, когда это разрешено, эти собрания продолжаются. Приходская жизнь и приходская работа — это естественное продолжение Литургии и богослужебного собрания. Приход неизбежно вовлекает в такую работу. Просто есть несколько острых углов, на которых надо помягче «завернуть». Там, где этого естественного продолжения нет, община живет неестественно.
Беседовал К. Миловидов
Фото: К. Миловидов, сайт храма Новомучеников в Строгино
29 июля 2015
Источник: Сайт Московской городской епархии
