Благовест-Инфо

Семейная пара, посвятившая жизнь Туринской Плащанице

Он поседел. Она похудела. Их дети выросли, а их офис стал значительно меньше.

Единственная константа в жизни Джона и Ребекки Джексон – загадочный кусок льняной ткани, известный как Туринская Плащаница.

«У нас не хватает времени на друзей, на развлечения. Для нас самое важное – Плащаница», -- говорит Ребекка Джексон.

Выйдя замуж за Джона в 1993 году, эта дерзкая, но очень милая уроженка Бруклина связала свою судьбу с мужчиной, вся жизнь которого – своеобразная одиссея. В противоположность ее остроумию, муж Ребекки – спокойный и тихий человек. В то же время он считается одним из ведущих специалистов мира по Плащанице – 4-метровому полотну, которое паломники в течение веков почитают как погребальную пелену самого Иисуса Христа.

Вера Джексона не позволяет ему усомниться в аутентичности Плащаницы. В то же время, у Джексона-ученого свои задачи: «Я хочу, чтобы Плащаница заговорила с нами языком науки. Я борюсь именно за это», -- говорит он.

Возможно ли, что Плащаница действительно отображает момент воскресения Иисуса – может ли она быть материальным свидетельством о самой первой христианской Пасхе? Как и все подобные путешествия, одиссея Джона Джексона, начавшаяся в 1974 году, стала для него одновременно очень трудной миссией. Его задача – разрешить тайну, пожалуй, самой известной и в то же время самой спорной иконы в мире.

До начала 80-х годов Джексон работал врачом в академии военно-воздушного флота США в Колорадо-Спрингс. Названный одним из своих коллег-синдонологов «Малышкой Рут в исследованиях Плащаницы», в 1978 году он возглавил группу ученых, которые провели одно из первых научных исследований туринской реликвии.

Сегодня он – профессор физики в университете штата Колорадо – по-прежнему пытается дать ответ на вопрос: может ли он, используя научные методы, доказать, что в Туринскую Плащаницу в момент воскресения было завернуто тело Христа? Его оппоненты тоже не теряют надежды теми же научными способами доказать, что Плащаница – подделка средневековых живописцев. До сих пор ни одна из сторон не смогла полностью доказать свою правоту.

Битва ученых из-за Плащаницы началась еще в 1898 году, когда святыню впервые сфотографировали. На негативе снимка стало видно поразительно четкое и анатомически точное изображение мужчины с бородой и множественными ранами и кровоподтеками.

Что – или кто – это было? В 70-е годы XX века технологии продвинулись далеко вперед, и миру были представлены радиоуглеродный метод, краска из оксида железа и спектрография.

В центре исследований был Джексон, который вместе с коллегами в 1978 году пришел к выводу, что рисунок на Плащанице состоит из крови и разложившейся целлюлозы. С другой стороны был химик из Чикаго Уолтер МакКРоун, который заявил, что Плащаница – искусная работа художника, выполненная оксидом железа.

В своем интервью от 1998 года, когда отмечалось 100-летие первых фотографий Плащаницы, чета Джексонов воплотила в себе весь спор веры и науки, который окружал туринскую святыню в XX веке. Эта пара очень легко выдвигала теории и уверенно опровергала заявления оппонентов, таких как МакКроун.

Однако время и обстоятельства – иногда болезненные – сделали эту семью мягче и поставили на новый – более одинокий путь.

Из-за Плащаницы они потеряли некоторых друзей. Они потеряли и своего главного врага – МакКроуна – в 2002 году этот ученый умер в возрасте 82 лет, а Чикагский университет прекратил заниматься исследованиями Плащаницы.

Их Центр Туринской Плащаницы в Колорадо стало меньше – теперь он занимает съемный офис в пригороде. Еще восемь лет назад Центр помещался во многих комнатах с большим количеством компьютеров, копиями артефактов I века и огромными изображениями распятия. В 2002 году в экономике США наметился спад, и интерес к Плащанице также снизился, что заставило Джексона «ужать» деятельность Центра вдвое. Все исследования по-прежнему спонсирует благотворитель, имя которого Джексоны отказываются назвать.

Сегодня, по словам четы, интерес к Туринской Плащанице вновь начинает расти – теперь узнать побольше об этой реликвии хотят не только католики, но и протестанты.

«Это добровольная страсть», -- со свойственной ему скромностью рассказывает Джексон о недавней встрече с делегацией методистов. Обычно во время таких встреч он излагает слушателям свои теории, демонстрируя изображения распятия Христа в натуральную величину. Он не говорит о своем личном опыте, о том, как в детстве его дразнили «Джонни-католиком», или о том, как он начал свои исследования: после того, как чуть не погиб во время несчастного случая – тогда он пообещал Богу, что посвятит свой талант ученого исследованиям Плащаницы.

Ребекка приветствует толпу посетителей веселым монологом. «Я как будто играю на разогреве у Джона», -- объясняет она позже. Она рассказывает о почти непрерывных поездках по миру, о встречах и обменах мнениями с коллегами в России, Испании и Мексике.

«Я просто молчаливый физик – всеми поездками руководит она», -- говорит посетителям ее муж.

Помимо этого, Ребекка – его главный защитник: относящиеся к Плащанице теории по-прежнему вызывают жаркие споры, а иногда даже прямые оскорбления в реальной жизни и в Интернете.

Для себя он решил не участвовать в этих дискуссиях. «У нас просто нет времени, чтобы опровергать всю их галиматью, -- говорит Джон с неожиданной живостью. – Я живу в мире идей. А если вы живете не так, я просто отодвину вас в сторону».

Это приходилось делать часто. Загадка Плащаницы привлекает самых разных людей. В конце 90-х одним из самых лучших волонтеров их Центра был католический священник-энтузиаст. Затем этот клирик покинул Церковь, женился, и стал рассказывать о Плащанице «психоделические истории в духе нью-эйдж, -- говорит Ребекка. -- Нам это неприятно, ведь он нам очень нравился».

Еще более болезненным был разрыв с коллегами-синдонологами. «Мы практически выпали из сообщества из-за политики, соревнования между учеными и их нежелания работать в команде», -- говорит Ребекка, которая считает, что отчасти это вызвано ее происхождением – ее предки были ортодоксальными иудеями.

«В сообществе синдонологов очень силен антисемитизм, -- рассказывает женщина. – Они не хотят признавать, что у Плащаницы есть и еврейский аспект, не хотят иметь с ним дела».

По иронии судьбы, именно еврейское происхождение и свело Ребекку с ее будущим мужем. В 1988 году Ребекка Варзагер была матерью-одиночкой и служила в армии в форте Карсон. Она перешла из иудаизма в протестантизм. Она вспоминает, как впервые увидела лицо «Человека Плащаницы» по телевизору. «Он похож на моего дедушку»! – сказал тогда Ребекка.

После просмотра фильма она позвонила одному из участвовавших в съемках экспертов – Джону Джексону, чтобы обсудить с ним еврейские черты «Человека Плащаницы». Они подружились. (В то время они оба были разведены, от первого брака у Джона было двое детей, а у Ребекки – один). Она стала католичкой, а Джон добился аннулирования своего первого брака, и в 1993 году они поженились.

У Ребекки – своя собственная программа исследований Плащаницы – она изучает ее с еврейской точки зрения. Она также исследует вопрос о том, могла ли Плащаница, как гласят некоторые легенды – быть скатертью, накрывавшей стол во время Тайной Вечери. Деятельность Ребекки вызвала гнев многих ученых, которые решили, что она встревает в их сферу компетенции.

«Все это началось вскоре после нашей женитьбы, вспоминает Ребекка. – Меня называли необразованной дурой, они просто пытались уничтожить меня. Лично я думаю, что они хотели расстроить наш брак».

Эта ситуация ввергла женщину в депрессию, она поправилась на 55 фунтов. После этого она решила отразить упреки в свой адрес и получила образование – сегодня она имеет степень магистра в области бизнеса и глобального развития. «Пусть теперь называют меня тупой. Я все равно никуда не уйду».

И в этом не возникает сомнений. Джексоны говорят, что сейчас у них в планах – книга и фильм. Они также приняли участие в передаче телеканала “History”. Передача была показана в декабре, но разочаровала Джексонов – так происходит почти всегда, когда за рассказ истории Плащаницы берутся люди неверующие.

Ребекка вспоминает, что ей пришлось заставлять мужа согласиться на участие в проекте. «Он отказывался, говорил: Я не хочу этого делать», а я говорила ему, что он должен, просто чтобы сказать миру: «Я все еще здесь»!

Джон Джексон предпочитает одиночество своих утренних прогулок, во время которых он может погрузиться в размышления об отметинах на складках Плащаницы, о «гипотезе коллапса» и об ускользающих результатах радиоуглеродного анализа.

Но как он может работать без подобающей лаборатории? Джексон ничего не отвечает, говоря только, что его идеи и теории проходят экспериментальные исследования у целого ряда коллег. Но он признает, что деньги – серьезная проблема. «Это не кабинетная наука», -- говорит Джексон о своих исследованиях.

Они идут по жизни вместе – у них нет отпусков, нет хобби («Никаких тебе походов в боулинг»! – шутит Ребекка), и какой-то минимальной защиты, чтобы не «сгореть» на работе.

Джексон подбирает слова осторожно. «Это больше, чем просто научный проект. Это вещь куда более глубокая. Если перед нами – ткань, в которую было обернуто тело Иисуса в тот самый момент, когда родилось христианство, значит, у нас есть археологическое подтверждение этого самого рождения. А если так, то кто же может не заинтересоваться тем, о чем может поведать Плащаница»?

Иногда Джексон признает существование препятствия, которое не может преодолеть даже его вера: «Я чувствую, что мне не хватает времени. Я старею, и не знаю, -- даже если я буду работать так же, как всегда – смогу ли я закончить начатое?»

Джин Торкельсон

Перевод "Благовест-инфо"

Источник: "Rocky Mountain News"