Мониторинг СМИ

Подавая просящему, мы помогаем или поощряем тунеядство?

«Если видите лжесвященника, зовите милиционера», - советует гость радиопередачи «Прощеное воскресенье», ректор Российского православного института святого Иоанна Богослова игумен Петр (Еремеев)

Антон Челышев:

- Эту передачу мы посвятим теме милосердия. Самый напрашивающийся вопрос - это вопрос о том, как церковь относится к тем, кто подает милостыню. А мне интересно узнать, как церковь относится к тем, кто ее просит. Что это за люди, можно ли православному христианину идти на паперть или это недостойный православного поступок?

о. Петр (Еремеев):

- Сам Господь сказал, что блаженнее давать, нежели брать. Поэтому, когда выходит человек и просит деньги или помощь в виде еды или одежды, это крайний шаг, на который любой из верующих решается в последнюю очередь, если нет возможности заработать на жизнь или возникает проблема, связанная с обеспечением семьи, достойным содержанием.

Если говорить о сегодняшнем дне - а сегодня мы видим разных людей на паперти, разных людей, просящих подаяние в метро и не только, - я думаю, их следует разделять. Речь идет о том, что сегодня есть по-настоящему люди нуждающиеся, которые действительно нуждаются в нашей помощи, и мы должны им помогать. А есть те, которые злоупотребляют милосердным чувством людей, чувством сострадания, и на этом делают, грубо говоря, бизнес. Ведут, таким образом, жизнь паразитическую. В этом случае мы не можем поощрять такое искажение евангельского отношения к милосердию и подаянию. Мы не можем поощрять такое тунеядство и искажение евангельского слова, кощунственное, по сути говоря. И если мы говорим сегодня об этих вещах с позиции Евангелия, то тот, кто просит, не имея по-настоящему нужды, он святотатствует, то есть крадет святое. Это выражение здесь вполне применимо – святотатство. То есть ты забираешь у тех, кто по-настоящему нуждается, возможные средства к тому, чтобы они могли жить, существовать.

И здесь, я думаю, будет справедливо в отношении к тем, кто у вас просит подаяние, помощь, содействие, внимательно, рассудительно подходя, принимать сознательное сердечное решение – подавать или не подавать, помогать или не помогать. Это голос сердца, голос совести, голос Бога в человеке. Он подсказывает правильный ответ на данный очень сложный вопрос.

Елена Чинкова:

- А как быть с профессиональными попрошайками? Просто их игнорировать или пытаться подвести их под статью, например?

о. Петр (Еремеев):

- Если я вижу в метро стоящего лжесвященника или монахиню, или монаха, я зову милиционера. Потому что я знаю, что есть решение Священного Синода, запрещающее просить в местах общественного скопления людей подаяние. Это уже не подаяние, это не просьба на жизнь, это оскорбление священной одежды, попирание, по сути говоря, достоинства церкви. Потому что, когда мы просим у церквей, у храмов помощи, мы просим помощи у людей в крестном шествии, то мы сопрягаем свою просьбу с религиозным чувством человека. Мы делаем это подаяние верующего человека частью его религиозной практики, религиозной жизни. Но если мы просим подаяния в суете, когда мы стоим в метро, в переходе, человек опаздывает на работу, и бросаем ему якобы немой укор: вот ты не подал, - мы рождаем в его сердце совершенно непонятное и ненужное чувство сожаления. Но сожаления о чем? То есть уместные места, и церковь благословляет, когда по-настоящему нуждающиеся люди… Бывает, что даже монастыри, храмы в лице священника, монаха или монахини просят подаяние у церкви, у монастыря. Но для этого должны быть соответствующие документы и благословение настоятеля этого храма или монастыря на такую просьбу, обращенную к верующим. Но не благословляет прошение подаяния, помощи в местах публичных и общественных – на ВДНХ, в метро и других местах.

Елена Чинкова:

- То есть, если я вижу такого священника в общественном месте, то иду мимо, понимая, что не настоящий?

о. Петр (Еремеев):

- Я вас уверяю, настоящий священник, монах или монахиня не будут просить подаяния в общественных местах, по крайней мере, города Москвы.

Антон Челышев:

- А должны ли вообще люди церкви подаяние просить каким бы то ни было способом? Ведь человек, если сочтет нужным, сам принесет храму. А если не принес храму, значит, не счел нужным.

о. Петр (Еремеев):

- У нас есть проблема под названием умирающие деревни. Есть проблема прекрасных подмосковных храмов, находящихся в местах, где находятся дачные поселки, и зимой храм стоит, его нужно отапливать, содержать, поддерживать, чтобы он содержался в должном виде, особенно памятник старины, культуры. А зимой там никого не бывает. Как быть священнику? Конечно, он идет, ставит ящик для пожертвований в большом храме, по соседству, по разрешению настоятеля этого храма и монастыря, и говорит: братья и сестры, в 100 километрах отсюда находится село, там замечательный храм XVII века, у нас нет прихожан зимой, но храм отапливать необходимо, потому что там ценные иконы. Давайте поможем храму всем миром. И люди помогают.

Я думаю, что можно просить о помощи, если ты нуждаешься в помощи. Это совершенно благородное дело. Ты просишь не себе, а храму или монастырю. Это общественная польза, церковная. Но я не отделяю здесь личную просьбу человека о своей нужде. Я думаю, что если мы рассматриваем евангельский принцип, то он говорит о том, что в древности и в средние века богатые делились со слабыми и бедными. Потому что Господь дает каждому по разумному отношению к труду свои доходы. И один может зарабатывать, а другой не может. Один рождается увечным, а другой рождается здоровым. Я думаю, что в этом религиозном чувстве есть необходимая практика совершения доброго дела, которое умягчает душу, сердце, растапливает сердечный лед. Помогая другому, ты сопереживаешь, сочувствуешь ему. Это огромное, сильное религиозное чувство, оно тебя охватывает. Я знаю людей, которые боготворят сознательно каждый день. Я вижу, что изо дня в день они меняются в лучшую сторону, кем бы они ни были. То есть чувство сострадания, чувство милосердия неизбежно делает душу человека чище и светлее.

- Звонок от радиослушательницы Евгении:

 Стало известно, что в конце сентября вы были назначены настоятелем храма Иоанна Богослова на Новой площади. Это место москвичам известно как место расположения Музея Москвы. В то же время недавно вы направили письмо в Департамент культуры с просьбой, чтобы Музей Москвы покинул помещения и этот храм. Может быть, стоило как-то проявить сострадание, милосердие к людям? Как соотносить здесь христианские, евангельские принципы жизни?

о. Петр (Еремеев):

- Спасибо, замечательный вопрос. На самом деле речь идет о том, что сегодня наш храм, наша община заботиться о музее, предлагая Департаменту культуры исполнить давно уже принятое решение. О чем идет речь? 18 лет назад было принято решение правительством города Москвы о передаче церковного строения, храма на Новой площади под церковные нужды Русской православной церкви и переезде в другие, приспособленные для этого помещения Музея истории Москвы. Но прошло уже 18 (!) лет, а воз и ныне там. Я сегодня приехал в студию из музея, прошел еще раз с экскурсией и посмотрел. И понял, что этот музей находится в положении более чем стесненном. Кто был в музее, прекрасно понимает, что для музея столицы эти помещения в принципе непригодны. Поэтому речь идет о том, чтобы подтолкнуть правительство Москвы к исполнению собственного постановления. С тем, чтобы музей в какие-то приемлемые сроки выехал в нормальные помещения. Мы знаем, что уже 4 года назад музей получил большие провиантские склады на Садовом кольце. И наше обращение к музею не обостряет ситуацию, а всего лишь помогает понять, что храм это храм, а музей это музей. И замалчивать ситуацию просто невозможно.

А если мы говорим сегодня о милосердии, о прощении, о подаянии, давайте ситуацию рассмотрим с этой точки зрения. Допустим, у вас просит сострадания ваш подчиненный, если вы увольняете его за дурную службу. Как к этому относиться? Проявить милосердие, сострадание? Я думаю, да, и не раз, если вы понимаете, что человек может исправиться. Если, допустим, он опаздывает на работу несколько раз, прощайте его, пока это не входит в практику и не разлагает коллектив изнутри. Если, допустим, Музей Москвы находится в здании 18 лет, и церковь терпеливо, ценой своей репутации, интересами верующих ожидает его выхода из занимаемого церковного здания, видимо, наступает момент, когда можно говорить о замечательном церковном выражении, что молчанием предается Бог. То есть здравый смысл. И милосердие, и сострадание, и подаяние должны пропускаться через сердце человека, через чувства, но и через совесть. А совесть сопричастна мыслительному процессу.

- Звонок от радиослушательницы Анны:

- Хотела поделиться наблюдением. Когда видишь просящего, особенно когда говорят «подайте на хлеб, я голодный», когда позволяет время, я иду в ближайший магазин, покупаю хлеб и подаю. Думаю, если он действительно голодный, он с благодарностью пример. Но зачастую бывает так, что с пренебрежением, иногда даже не берут хлеб. Значит, просят совсем не на хлебушек. Поэтому я предпочитаю пожертвования приносить в храм. У меня большая уверенность, что мое пожертвование дойдет до адресата. Хотела бы спросить, как действовать, если видишь у метро человека в облачении православного священника, напоминаешь ему об этом постановлении, что в общественном месте нельзя собирать пожертвования, иногда мне говорят, что я не отношусь к Московскому патриархату, то есть для меня это не закон.

о. Петр (Еремеев):

- Может быть, гости из других регионов или из-за границы. Но это все в кавычках, конечно. Если вы проходите мимо такого человека, проходите дальше. Я вас уверяю, что в Москве ни один священник, монахиня или монах не будут просить подаяния в общественных местах. Если мы говорим о проблеме, как отнестись к ребенку, просящему на хлебушек у дверей магазина, я видел ситуацию, когда бросали вслед человеку, подавшему мелочь, эти деньги в спину. Я видел, как бросали батон хлеба вслед, говоря, что жалко дать 5 рублей. Действительно, это огромная проблема.

Сегодня мы находимся перед лицом господствующего зла. Когда люди злоупотребляют, идут на сознательное искажение евангельской заповеди о подаянии, сострадании, сочувствии и искажают евангельский смысл. Это такая обезьяна бога, такое искажение евангельского смысла. И вот я как священник не хочу быть причастен к этому искажению евангельского смысла, этой замечательной заповеди о подаянии и милосердии. И когда я вижу человека, я вижу, что он хочет от меня получить. Деньги, чтобы так дальше жить, я не подаю. Не потому, что мне жалко. Я сострадаю человеку, я с ним скорее поговорю, я объясню ему, что сегодня можно жить удовлетворенно, с радостью в глазах, не становясь профессиональным попрошайкой. Обычно разговор заканчивается ничем. Человек или уходит, или говорит мне грубые слова. Поэтому я думаю, что сердце и душа подскажут. Но скажу вам из своего опыта, если я вижу и ощущаю, что человек нуждается, я подаю. Если я вижу и ощущаю, что человек подложный нищий и нуждающийся, я не подаю, и совесть меня не обличает. Здесь необходимо по Христу подходить. Христос замечательно сказал о своих соплеменниках, что они оставили суд и милость. Очень важно двухсоставное отношение к жизни. Можно и нужно быть милосердным. Это наша потребность христианская. Но при этом нужно еще и судить. То есть нужно рассудительно ко всему относиться. Потому что милосердие часто повергает человека в большую беду. И здесь суд, то есть рассудительность, Богом данная нам замечательная возможность судить по совести, по правде, помогает правильно сориентировать нас

 в делах милосердия.

- Звонок от радиослушателя Игоря:

- Отец Петр, по вашим словам у меня маленькая поправка. Когда я подаю, то я подаю, вовсе не думая о том, что тот человек мошенник. Я следую своим христианским заповедям. Я подаю человеку, а это уже его будут проблемы, мошенник он или нет. Главное то, что сколько мог, я дал. А вот он уже будет отвечать перед Богом, на что пойдет мое подаяние: либо это будет во благо, либо во вред. То есть любому человеку, если вижу, что человек просит, я стараюсь помочь. Конечно, мои финансовые возможности не безграничны. В основном я помогаю 10 рублями. Но если я вижу, что человек просит, я лучше помогу.

о. Петр (Еремеев):

- Вы знаете, вообще подаяние как форма милосердия, сострадания это ведь прием педагогический христианского чувства по отношению к христианской душе. Это процесс воспитания души. И воспитание сопряжено всегда с неким трудом. Если мы подаем осмысленно, понимая, для чего мы делаем и кому, то это еще и воспитание ума в духе и чувстве милосердия. Ведь на самом деле Христос, когда просили его о милосердии, об исцелении, он ведь испытывал каждого человека. Помните его слова, когда он не хотел одного исцелять или другому подавать. Он показывал ученикам и всем нам, что милосердие, сострадание это есть инструмент, это чувство, помогающее нам правильно понимать себя в мире, готовя себя к вечности, и вместе с тем влиять на окружающих людей. И если мы подаем не нуждающимся, если мы способствуем разложению души человека, подмене понятий, то я думаю, что мы становимся сопричастными его греху. Я сам видел, когда просящий подаяние якобы священник у Троице-Сергиевой лавры потом шел пьяный, раздетый. Скажите мне, подающие ему сопричастны его греху? По-моему, да. Потому что совершенно очевидно, что он не священник. И ничто не мешает спросить у него священническое удостоверение, откуда он приехал. Я думаю, что благодаря такому здоровому отношению мы избежим такой сопричастности греху другого человека и не оставим милосердного, сочувственного отношения к людям.

Антон Челышев:

- Отец Петр, я в словах Игоря вот что почувствовал. Мы действительно используем тех, кто стоит на улицах, в метро с протянутой рукой, мы используем их как средство для повышения самооценки. У нас какая-то внутренняя проблема, что-то не ладится. Мы идем, видим: бабушка стоит. Мы достаем 10 рублей, отдаем ей и думаем: какой я хороший. И вот эти бабушки и дети становятся похожими на такие аппараты. Есть у нас аппараты по приему платежей, по продаже кока-колы, а бабушки и дедушки, безногие, калеки и дети становятся для нас такими аппаратами по подъему самооценки. В этом плане они, наверное, определенную роль играют. И нам не накладно 10 рублей отдать, и им неплохо. Все довольны, зачем что-то менять.

о. Петр (Еремеев):

- Игорь о другом все-таки говорил. О том, что есть заповедь Христа о сострадании и милосердии, и ему проще исполнять ее прямо, то есть не рассуждая глубоко, а делясь тем, что у него есть. Есть у него 10 рублей, он ими и делится. Я думаю, что если не рассудительно подходить к теме подаяния и милосердия, не понимая христианской сути этого явления, как средства, воспитывающего тебя в христианском духе, то в итоге можно скатиться к такому механическому исполнению заповеди Божьей.

Антон Челышев:

- Мы уже давно скатились.

о. Петр (Еремеев):

- А может, даже и к самооценке, повышающей уровень самосознания: если ты подаешь, значит, ты крут. Я не встречал таких людей. Я знаю тех, кто подает и 10 рублей, и 10 тысяч рублей. Или на дела милосердия 10 миллионов рублей. Я не встречал тех людей, которые этим самым удовлетворяются. Я видел тех людей, которые сознательно, понимая, для чего они это делают, помогали или церкви, или детскому дому, или конкретному человеку.

Елена Чинкова:

- Признайтесь, сами не стояли в протянутой рукой во имя храма?

о. Петр (Еремеев):

- Не стоял. Ходил и хожу сегодня. Вы думаете, что священник сегодня – это человек, разъезжающий на дорогих автомобилях, одевающий красивые рясы, замечательные кресты, и всё?

Антон Челышев:

- Есть несколько таких.

о. Петр (Еремеев):

- Может быть. Я не хочу никого судить, но я знаю больше других священников, которые на последние гроши реконструируют церковные помещения, перекрывают кровли, помогают находящихся при храмах богадельнях. Я тоже не исключение. Наш институт сегодня переживает в техническом отношении не самые лучшие времена, и я прошу подаяние. И я не говорю: дайте. Я говорю: если можете, помогите. Я думаю, что если перед человеком стоит проблема невозможности зарабатывания средств в необходимом объеме для того, чтобы выжить, он может просить. Вопрос в том, как это делать. Нельзя обязывать никого подавать тебе. Никто тебе не должен. Такая установка неправильная и не христианская. Ты можешь просить и ожидать ответа от человека, но не обязывать его. Тогда ты поступаешь по-христиански. Ты не насилуешь других, ты не ставишь перед фактом необходимости пожертвования. Эту задачу должен поставить перед собой другой человек.

Вы знаете, если говорить об инструментарии духовной жизни, то возникает такое правильное слово – ряд. Милосердие проявляется в сострадании. Желание соучаствовать, милосердие проявляется в подаянии. То есть здесь важно понимать, что из чего происходит. Если просто подаем и идем дальше, а нет милосердного чувства, оно не культивируется, не воспитывается чувство сопереживания, сострадания, то и подаяние бессмысленно.

Приведу замечательный пример. Когда мы говорим о пороках людей, о сострадании другому страдающему человеку – с тем или иным заболеванием, духовным, телесным, душевным, есть замечательный пример. Представьте, мы сейчас находимся не в студии, а в больничной палате. У каждого свои увечья, свои болячки. Вносят другого человека, у которого, допустим, рука перебинтована, а у нас ноги или голова. И мы начинаем смеяться: ах, какой урод, все перебинтовано. То есть получается, что правильное отношение к человеку проходит черед сердце человека, через самооценку, через правильное осознание себя в этом мире. И вот в этом ключе сострадания и милосердия помощь другому является верным инструментом, чтобы и себя правильно понимать, и других в этой концепции собственного мировоззрения.

Антон Челышев:

- Получается, что человек, который помогает другому, который сострадает и, в конце концов, оказывает какую-то помощь, выступает с позиции сильного. И самим фактом этой помощи он, даже не желая того, как бы демонстрирует свою позицию сильного, первого. На мой взгляд, пропасть между этими двумя людьми (у которого все хорошо и у которого все плохо) только возрастает.

о. Петр (Еремеев):

- Надо понять, исходя из какого христианского чувства, мы помогаем другим людям и принимаем эту помощь. Христианское отношение к обществу таково. Общество это тело человека. И в этом теле человека есть разные члены. Сегодня заболел палец, завтра – нога. Но что плохого, если организм, мобилизуя все свои силы, бросает все антитела в одну точку, чтобы побороться болезнь или инфекцию. Если мы рассматриваем себя как часть общества, как часть одного большого тела, то сострадание, соучастие всего организма одному маленькому члену – это доброе дело, когда организм не разлагается, а борется с болезнью. Таково отношение сильного к слабому, имеющего возможность помочь к нуждающемуся.

- Звонок от радиослушателя Романа:

- Я не рекомендовал бы в метро давать 10 рублей, особенно железные. Потому что действительно кидают в спину с криками «меньше стольника не беру».

Антон Челышев:

- А в морду после таких слов не пробовали давать?

Роман:

- Не пробовал. Просто я решил для себя: метро – это исключено, это мафия, и нуждающемуся человеку там не дадут 5 минут простоять – ни милиция, ни эти мафиози. А насчет того, что я дал деньги, и мне наплевать, что с ними будет. Знаете, я не вижу милосердия, если дать на водку. Человек выпьет и попадет под трамвай. Я в этом не вижу милосердия. А к вашему гостю у меня такой вопрос. Вы осуждаете тех ряженых монахов, которые стоят с подаянием. Конечно, это плохо. Но, с другой стороны, заметьте, стоят именно в одеяниях православных монахов. Не стоят в одежде муллы, раввина или кришнаита. Значит, это говорит об огромном уважении именно к православному монашеству и священству. То, что люди, даже думая, что перед ними мошенники, все равно дают им свои деньги.

о. Петр (Еремеев):

- Это справедливо. Но, кроме того, что есть огромная историческая память по отношению к церкви, монаху и священнику со стороны нашего народа, что надо помочь, потому что церковь тоже помогает, она концентрирует средства и распределяет их по-настоящему нуждающимся, есть другая проблема. Все еще знают и о том, что священник или монах дурного не сделает, худого не скажет. Простите меня, если сегодня встанет, допустим, в одеянии муллы какой-то преступник в метро, я думаю, что минут через 5 не милиция и не какие-то бандформирования, а верующие мусульмане его отзовут в сторону и объяснят, как правильно надо поступать.

К сожалению, отношение к церкви сегодня со стороны мошенников очень паразитическое. Действительно, они паразитируют на духовности нашего народа, на том, что люди сегодня чувствуют потребность помогать ближнему, помогать через церковь или непосредственно. И для них опознавательный знак это крест на рясе священника в первую очередь, а потом уже нуждающаяся старушка. Я понимаю вас еще и в том вопросе, что в метро вы не подаете. Я тоже не подаю в метро. Но бывает так, когда я вижу человека, случайно пришедшего в метро, стоящего не в популярном месте, а в уголке, украдкой, боящегося и милиционера, и так называемую мафию, я подаю. Часто такое случается. Я вижу этих людей, прилично одетых, но, по всему, нуждающихся. Я думаю, сердце подскажет, как правильно поступить.

Елена Чинкова:

- Прозвучал вопрос об алкоголиках. Не подавать мне встречному алкашу на бутылку? Видимо, я усугублю его порок? Или мне уже все равно, как он опустился. Если я как-то смогу облегчить его страдания, я должна это сделать.

о. Петр (Еремеев):

- Я думаю, это контрольный выстрел в голову просто. Нельзя подавать алкоголику на алкоголь. Это его убивает. Я думаю, что можно другим помочь. Мы знаем, что существуют замечательные автобусы милосердия, которые церковь организовала, не первый год действующие в Москве. Ночью они разъезжают по городу, собирают действительно нуждающихся, в том числе алкоголиков, помогают им одеждой, едой, но не алкоголем. Помогают лекарствами. Я думаю, лучше помочь советом, участием, лекарством, одеждой, но не деньгами на алкоголь.

Антон Челышев:

- В метро, в городе все, кто в открытую просят подаяние, это, скорее всего, мошенники. Люди, которые нуждаются действительно, должны, наверное, в первую очередь идти к государству. Государство должно им помогать. Если у человека есть дом, бабушка получает пенсию, платит за квартиру, а на еду уже не хватает, то она, наверное, должна каким-то образом идти за помощью к государству. У нас есть субсидии по оплате жилищно-коммунальных услуг. И если человек больной, то у нас есть квота на бесплатное лечение, в том числе и дорогостоящее. Таким образом, получается, что подавать-то мы не должны. Действительно, о больных, убогих должно заботиться государство. И государство предоставляет им такую возможность. Насколько я знаю, у нас принят закон, по которому все российские бомжи смогут обратиться в центры социальной поддержки и получить регистрацию по месту нахождения. А там у человека есть выбор: либо он продолжает идти по этому пути возвращения в общество, либо он останавливается и возвращается на улицу.

Так вот, если люди не хотят воспользоваться теми шансами, которые им дает государство, а выбирают самый легкий путь – идти куда-то с протянутой рукой, - так, может быть, туда им и дорога? Может быть, пусть побыстрее уйдут из этого мира? Потому что они доказали свою несостоятельность. Государство тоже в чем-то виновато. Почему церковь не ругает чиновников вообще, если видит, что где-то творится какое-то безобразие? Почему церковь собирает деньги, а не устроит какую-то акцию протеста, сделает громкое заявление в прессе, наедет на чиновников?

о. Петр (Еремеев):

- Здорово, если государство исполняет социальные функции. Но возникают очень часто случаи, когда люди нуждаются сию секунду. Приведу пример. Однажды я вышел на улицу, подошел к метро и обнаружил, что я вышел без копейки денег. Я весь день ездил на метро, прося пропустить меня бесплатно. Пропускали.

Елена Чинкова:

- Вам, наверное, одежда помогала?

о. Петр (Еремеев):

- Вы знаете, может быть. Но я просил меня пропустить, потому что я был без денег. Я не врал. Мне верили, пропускали. И я видел такое не раз, пропускали молодых девушек или парней, которые говорили: вы знаете, я без денег. Ситуация такова, что очень часто мы стоим перед вопросом, помогать или не помогать, не тем, кто социально не защищен, а тем, кто сегодня нуждается. Сосед по площадке просит 500 рублей – купить учебники сыну, потому что 1 сентября, а зарплату не дали. Как поступить – помочь или не помочь. Мама звонит из деревни сыну, готовящемуся купить дорогую машину: надо помочь на кровлю. Помочь или не помочь? Вот такие вопросы волнуют сегодня больше всех людей, нежели помощь социально не защищенным классам. Говоря о церкви и государстве, с чего вы взяли, что церковь не обличает чиновников? Много чиновников сегодня приходят в храм на исповедь и каются в своих грехах.

Антон Челышев:

- Исповедь это штука тайная.

о. Петр (Еремеев):

- Отдельная тема нашей встречи. Но поверьте мне, что многие люди приходят, раскаиваются и уходят другими людьми.

Антон Челышев:

- А я не верю.

о. Петр (Еремеев):

- Есть такие случаи. И такие случаи нередки сегодня. И то, что мы увидели после страшных пожаров летом, когда церковь собрала десятки миллионов рублей, в том числе с разных людей, богатых и бедных, и, аккумулируя средства, раздала их нуждающимся в виде средств к существованию, еды, одежды, показывает, что чувство сострадания и милосердия не умерло в нашем народе. А говоря о церкви и государстве, роль церкви говорить конкретному человеку, обществу. Церковь не может сегодня подменять функции государства, тем более сейчас все кричат о том, что церковь подменяет роль и функции государства. Мы не можем сегодня в такой тонкий баланс вступать, как игроки на госарене. Мы можем говорить человеку, занимающему пост: так не поступай. И мы это делаем сегодня.

Антон Челышев:

- Если церковь будет выступать с обличением конкретных чиновников, она не будет подменять собой функции государства. Она, может быть, будет отчасти подменять собой функции тех же средств массовой информации. А возможности церкви в этом плане, возможности влияния на умы колоссальны. И если я когда-нибудь увижу, как какой-то церковный иерарх обличает руководство какого-то учреждения, я буду долго ему аплодировать и, может быть, даже на исповедь схожу.

о. Петр (Еремеев):

- Знаете, обличает суд, принимающий решения, взвешивая все «за» и «против», в частности, поведение человека, его поступки. Но сами понятия греха, воровства, невыплаты заработной платы церковью обличаются очень часто решениями, в том числе и соборными. И замечательное решение Русского народного собора по основам деловой этики и предпринимательства, где говорится черным по белому, что, не выплачивая зарплату, вы нарушаете божий закон. Где говорится о том, что, не отдавая человеку заработанные средства, вы нарушаете божий закон. Церковь обличает человека и его дурную наклонность.

Антон Челышев:

- Знаете, почему не боятся? Потому что суд мирской может взять человека за шкирку и бросить за решетку, а за решеткой будет очень плохо. А церковь скажет: Бог покарает, или ждет тебя геенна огненная. А геенна огненная - это штука гипотетическая. До сих пор никто не знает, есть она или нет. И узнаем мы только после того, как в ней окажемся либо не окажемся. Это не так страшно, как следственный изолятор, который через дорогу находится.

о. Петр (Еремеев):

- Судя по тому, как многие меняются на глазах, для многих слово «церковь» сегодня имеет большое значение.

Звонок от радиослушательницы Анны:

- Передо мной дилемма стоит уже не первый год. Я бы хотела услышать слова помощи. Я часто хожу в храм и вижу вокруг храма или на его территории очень много просящих, которые практически выстраиваются в очередь. Я человек не бедный, одета неплохо. Поэтому, когда я подхожу к храму, меня многие обступают. Как различить того человека, который действительно при храме просит, и тех попрошаек? Что им ответить? Пройти мимо и сделать вид, что не заметила, не позволяет какой-то христианский долг. В то же время сказать «Господь поможет», имею ли я на это право? И другой вопрос. Контролирует ли приход тех людей, которые стоят возле его храма? Если это бабушка, сидящая и просящая, я вижу, что ей нужно, конечно, я дам. А другие, если ты не даешь, говорят: «Тебе что, жалко?» И вот эти слова разрушают изнутри. Как в этой ситуации быть? Подойти и сказать, что нельзя такие слова говорить, если ты нуждаешься, по глазам будет видно? Что мне делать?

Антон Челышев:

- Есть один способ. Не ходить в храм. Или ходить в тот храм, где следят за прилегающей территорией.

о. Петр (Еремеев):

- Это был не игумен Петр. Я так не отвечу. Вопрос мучительный. Я сам на него отвечаю каждый день, проходя сквозь строй людей в храм. Как и вы, я хожу сквозь этих людей на богослужение.

Антон Челышев:

- А у вас они просят?

о. Петр (Еремеев):

- Конечно. И более чем у кого бы то ни было. И Евангелие цитируют: всякому просящему дай. Во-первых, я вам советую обратиться к священнику, настоятелю вашего храма и спросить, знает ли он людей, нуждающихся по-настоящему из тех, кто обращался к нему из просящих на паперти? Очень часто у меня бывало так, что люди приходили и спрашивали: батюшка, можно я буду стоять на паперти и просить помощь у ваших прихожан? Я говорил «да», когда осведомлялся о том, что в жизни произошло у человека не так. Помогал ему сам и людям, приходящим в храм, говорил с амвона, что есть Мария Ивановна, просит на входе, давайте ей поможем. Священник всегда знает, кто стоит, кто имеет на это благословение. То есть вы можете справиться у батюшки из вашего храма, кому в чем нужно помочь.

Во-вторых, если у вас есть какой-то доход, выделите процент, который можете подать без ущерба вашим детям, родным и близким. И смело его раздавайте. У каждого есть свои возможности. Мы не можем никого обязать давать ту или иную сумму на дела милосердия. Поэтому, если у вас есть возможность дать средства, и вы узнали у священника, кто в них нуждается, щедро делитесь. И никогда слова, сказанные вам людьми, проклинающие вас, оскорбляющие ваши религиозные чувства, не воспринимайте всерьез. Бог им судья.

Звонок от радиослушательницы Раисы:

- Действительно, в Библии очень ясно написано, в 37-м псалме я читала: я не видел праведника моего с протянутой рукой. Поэтому даже священники должны работать и зарабатывать. Они на государственном обеспечении находятся. А люди сейчас работают, мало получают. Неправильно, что священники просят.

о. Петр (Еремеев):

- Поясню, в чем здесь проблема. Священник всегда просит не на себя, не на семью, не на машину, не на отдых. Священник просит на реставрацию храма, обустройство детского приюта и воскресные школы, помощь погорельцам. На это подавать священнику необходимо. Это функция церкви – быть средоточием помощи со стороны верующих людей нуждающимся. Как вы понимаете, государство сегодня церковь не содержит. Это заблуждение.

Елена Чинкова

7 октября   

Источник: "Комсомольская правда"

• Иван Кудрявцев - 10.10.2010 19:38
  автор статьи явно невсилах знать настоящие нужды глубинки,там где народ очень желает чтобы открылся храм но средств как всегда именно у таких нет и вот мне лично посчастливилось неоднажды вместе с батюшкой Софронием стоять в Москве в общественных местах...зато храм теперь слава Богу доведён до ума как говорится, да и неоднажды сам я оказывался в такой ситуации когда не только есть нечего но даже кудато добратся нереально так что тоже приходилось просить стоять , а вот теперь неизвестно кто хочет доказать что все до единого просищие это участники бандитизма,непредставляю что сам человек с такими выводами будет делать коснись его нелёгкая...с уважением ко всем
  
  
• Ольга - 08.10.2010 19:49
  "А геенна огненная - это штука гипотетическая."
  Ох, очень жаль этого человека, который не заглянул внутрь себя и не понял, что душа человека находится в состоянии предощущения ада или рая еще на земле.
  Ненавидящий, жестокий, злой находится в аду. Его душу откровенно жаль, он даже не может понять чего сам себя лишил.
  Любящий, добрый находится в раю...
  
  

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):