Благовест-Инфо. Версия для печати: Святая София справилась с возвращением.

С 1991 года величайший памятник архитектуры XI века — новгородский собор Святой Софии — принадлежит Церкви. Одна из самых известных и древних русских икон — образ Божией Матери «Знамение» XII века — также почти двадцать лет назад была передана из новгородского музея в храм. С какими трудностями столкнулась епархия, получив в безвозмездное пользование древнейшие памятники? Как удается обеспечивать их сохранность, совмещая это с церковными службами так, что все госэксперты остаются довольны? Как складываются отношения епархии с новгородским музеем-заповедником? Об этом — корреспондент «НС» из Новгорода Великого.

Памятник архитектуры XI века - новгородский собор Святой Софии - принадлежит Церкви

В 1990 году одной из художниц — реставраторов новгородских памятников передали, что с ней хочет познакомиться прибывший недавно в епархию новый архиерей — архиепископ Новгородский и Старорусский Лев. Татьяна Анатольевна Ромашкевич, сотрудник Межобластного научно-реставрационного художественного управления, вспоминает, что новый владыка первым делом сказал: «Я хочу сделать все возможное, чтобы Святую Софию вернули Церкви». Стараниями епископа и энтузиастов через год, 16 августа 1991 года, состоялась церемония передачи Софийского собора, его освящал Святейший Патриарх Алексий II. Рассказывают, что во время первой Литургии вышедший на крестный ход народ увидел над собором радугу.

Еще во время подготовки документов к передаче собора обсуждался вопрос хранения древнего памятника. Инициативная группа и владыка понимали, что Церковь с момента получения Святой Софии в пользование отвечает за то, чтобы ее сохранить (музей, поняв, что передача все-таки состоится, отказался заниматься собором). Осознавая, что без специалистов не справиться, владыка Лев выступил с инициативой создания научно-консультационного совета, в который были приглашены около 50 человек, в том числе видные ученые (все они согласились принять в нем участие): Сергей Сергеевич Аверинцев, Дмитрий Сергеевич Лихачев и другие крупнейшие в стране специалисты. Это были люди в основном либо верующие, либо сочувствующие, многие с мировым авторитетом. Заседания совета в первое время проходили раз в год, нужно было выработать стратегию — как собор будет совмещать статус храма и музея, а потом уже создавались рабочие группы по конкретным видам деятельности: обеспечения сохранности ценнейших икон, фресок, температурного режима, противопожарной безопасности, сигнализации и проч. Татьяна Ромашкевич: «Надо отдать должное владыке — он с самого начала ничего не предпринимал без совета специалистов, реставраторов».

Но совет советом, а собору был нужен главный хранитель. Сначала обязанности хранения взяла на себя староста, но она не специалист, а без азов музейного дела на такой должности не продержаться. Владыка обращался к сотрудникам Новгородского объединенного музея-заповедника с просьбой стать хранителями собора — все отказались. В это время в музее появился молодой сотрудник — искусствовед Татьяна Юрьевна Царевская, недавно окончившая аспирантуру, специалист по монументальной живописи. «В 1993 году владыка предложил мне попробовать взять на себя функции хранителя Софии. Я сомневалась, но потом подумала, что отказаться легче всего, и решила попробовать. — Татьяна Царевская, доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Новгородского музея-заповедника, является хранителем Софийского собора уже 17 лет. — Я оказалась перед этим гигантским памятником в довольно “зеленом” возрасте, все эти годы мне приходится постоянно учиться».

Главная задача хранителя собора — отслеживать сохранность памятника, координировать работу специалистов, руководить реставрационными и ремонтными работами. В случае с Новгородской Софией хранитель — не сотрудник музея, как, например, главный хранитель Успенского собора Московского Кремля, а сотрудник епархии. Все средства — на реставрацию, исследования, зарплату — в Софии выделяет епархия. «С 1993 года музей оставил за собой только право проведения экскурсий. Все остальное целиком было на Церкви, даже охрана, — рассказывает Царевская. — До 2003-2004 годов государство никак не помогало, деньги собирались по крохам».

В 1000-летней Софии Новгородской есть что хранить. Здесь уже 20 лет находится величайшая святыня — икона Божией Матери «Знамение» XII века. В соборе два древних иконостаса: один огромный, другой малый с иконами XIV и XVI веков; знаменитый список XVI века Тихвинской иконы Божией Матери; двое древних входных врат — Корсунские XI века, Магдебургские XII века; бронзовое паникадило XVI века; основная роспись стен собора XIX века, но сохранились и уникальные фрески XI и XII веков. Все эти памятники требуют неусыпного внимания! В последние годы в соборе на средства епархии были завершены археологические раскопки — сейчас в части одного из приделов храма, в Мартирьевской паперти, пол понижен на 1 метр 80 см — это уровень пола XII века, найдены уникальные захоронения.

При этом Софийский собор, в отличие от соборов Московского Кремля, открыт для всех и бесплатно во все дни, кроме понедельника, по 12 часов в сутки. Тогда как все памятники Новгорода работают с 10 до 17 часов, с двумя-тремя выходными в неделю. «В большие праздники собор набит битком», — говорит Татьяна Царевская.

Вместе с Царевской в службе хранения собора еще три специалиста. Одна из них, художник, реставрирует сколы, которые неизбежно появляются на стенах; недавно меняли электропроводку — художник «маскировала» короба с проводами, проходящие по настенной живописи. Главный хранитель вместе с помощниками постоянно отсматривает те или иные участки собора, следит за иконостасами, порой приходится подниматься на крышу, лазить в обшивку куполов, проверять, не появилась ли там коррозия, каково состояние стропил. В соборе постоянно работают «приглашенные» специалисты — сейчас, например, реставраторы занимаются реконструкцией Мартирьевской паперти. Для экстремальных работ — чистки крыши, паникадила, мытья окон на высоте — приглашают профессиональных альпинистов.

В качестве уборщиц, дежурных в соборе, как и в других храмах, работают бабушки-прихожанки. Но требования к ним повышенные. «Бабушки тряпками иконы у нас не протирают, — говорит Татьяна Царевская. — Любой сотрудник собора проходит серьезный инструктаж: это можно, это нельзя, а эти древности пальцем не трогать! К иконостасу они не подходят. В первые годы с бабушками сложно было. Я, помню, хожу по собору, а они меня тряпкой по ногам — мол, ходит тут, распоряжается… Но постепенно все наладилось».

В Новгороде более 40 храмов, часть из них древние, XII – XIV веков, некоторые с уникальными фресками, как, например, храмы Феодора Стратилата на Ручье или Спаса Преображения на Ильине улице с фресками Феофана Грека. Эти храмы принадлежат музею, попасть в них можно, заплатив от 40 до 60 рублей за билет. Часть храмов в Новгороде вообще непонятно кому принадлежит — в некоторых размещаются мастерские, библиотеки, детские центры и даже магазин и квартиры. Епархии принадлежит всего шесть***??? храмов из сорока — но, по словам местных жителей, этого количества на верующих Новгорода вполне хватает.

Противостояние между музеем и епархией сегодня сохраняется. Одна из сотрудниц музея, проводившая экскурсию в соборе, на вопрос, как она относится к тому, что собор передали Церкви, сказала: «Это ужасно! Этот собор выше того, чтобы просто проводить в нем службы! Особенно эти коврики на полу и вазочки с цветочками меня убивают…»

«Некоторые из сотрудников музея говорили, что мы все закоптим свечами и разрушим. Но приезжали к нам разные госкомиссии, например от методсовета — был такой государственный орган, который раньше давал задания на реставрацию, — им нравилось, как у нас все сохраняется», — рассказывает Татьяна Царевская.

За 20 лет для собора было сделано очень много: проведена реставрация икон; установлен новый специальный кондиционер, который не только нагревает или охлаждает воздух, но и сушит его до нужной влажности (предыдущий, музейный, был установлен с ошибками, поток воздуха направлялся неправильно, и иконы трескались); новейшая система охранной сигнализации плюс пожарная сигнализация («очень чуткая», «жалуется» главный хранитель, чуть побольше покадят — срабатывает»).

Приезжал реставратор, который раскрывал икону «Знамение» еще в «музейное» время, в 1970-х годах, — он нашел икону в хорошем состоянии.

«Знамение» хранится в киоте со специальным стеклом, икона закреплена так, что она неподвижна, защищена от сквозняков, перепадов температуры и влажности — внутри приборы. Но киот не герметичный — все сделано так, чтобы внутри был нормальный воздух, дерево дышит, и, когда икону открывают для осмотра, для нее нет стресса. Икону никуда не выносят, подсвечник со свечами стоит в стороне от нее — свечи в Софии только восковые — от них меньше копоти, но помолиться и приложиться к образу (к стеклу киота) может любой желающий.

Сакральное и «на потребу» — конфликт интересов

Проблем, конечно, хватает, некоторые из них не решены до сих пор. Например, государство в последние шесть-семь лет стало выделять деньги на реставрацию через систему тендеров, или конкурсов, — но почему-то тендер по Софийскому собору постоянно выигрывает сомнительная фирма, которая не так давно получила лицензию и никогда не работала на древних памятниках! «Фасад после их работ облез, но отказаться от них мы не можем — так устроена эта система, — сокрушается Татьяна Царевская. — Сколько всего можно было бы на эти средства сделать, если бы напрямую шло сотрудничество с реставрационными мастерскими. Как бы нам из-за этих тендеров вообще все не потерять…». Вторая проблема — некачественные свечи. Татьяна Ромашкевич: «Я еще в 1991 году ездила в институт реставрации консультироваться с технологами: они проводили специальные исследования и пришли к выводу, что минимальный вред для храмовой живописи — от чисто восковой свечи с хлопчатобумажным фитилем. Но сейчас даже восковые свечи производят некачественные. Копоть с теплым воздухом поднимается вверх в барабан, где сохранились фрески XII века — для них это очень вредно! В Софийский собор нужны специально изготовленные свечи».

Вопрос со свечами и фресками — очень непростой. В Сербии, например, в большинстве храмов, где есть росписи, все подсвечники вынесены на улицу, в храме только лампадки. В Греции и Болгарии над подсвечниками стоят специальные вытяжки.

«Если бы Софийский собор был весь расписан фресками XII века и там были бы службы и горели свечи — я не согласилась бы стать его хранителем, потому что фрески точно не удалось бы сохранить, — говорит Татьяна Царевская. — В Успенском соборе во Владимире есть фрески Андрея Рублева — и горят неподалеку свечи. И фрески покрываются копотью. Конечно, храм — место общения с Богом. Но, с другой стороны, если мы не сохраним эти росписи, их не увидят другие, и потом, есть люди неверующие — но они тоже имеют право смотреть на росписи Андрея Рублева, и они могут через это прийти к Богу».

О том, как похожие сомнения разрешались в истории, говорит пример храма Преображения Господня на Нередице в окрестностях Новгорода. Храм уникален фресками XII века. Бывший в десятых годах XX века новгородским владыкой митрополит Арсений (Стадницкий), узнав об этом — а в то время храм был чуть ли не единственный в России, где сохранились незакрытые поздними штукатурками фрески XII века, — распорядился служить в нем два раза в год — на Преображение и на Пасху, а приход перенести в другое село. Так был организован, можно сказать, первый храм-музей.

Конфликт интересов есть не только между музеем и храмом — верующий музейный сотрудник нередко находится в конфликте с самим собой. Татьяна Царевская: «Я и музейный работник, и сотрудник епархии, и искусствовед, и верующий человек — я все время в сомнениях. Например, у нас в соборе в иконостасе есть иконы XVI века. Когда их передавали из музея, про одну забыли, и ансамбль получился разорванным. Потом ее нашли в запасниках музея, и я поначалу считала, что икону надо отдать из музея в Софию. Но сейчас я уже не знаю… Она висит высоко, в третьем ряду. Кто ее там увидит? А в музее человек может посмотреть эту икону вблизи, увидеть все ее тонкости — если он, конечно, в состоянии это понять. Предлагают нам сделать копию этой иконы — может, это и неплохо… А с другой стороны, если весь иконостас будет из копий — грош ему цена.

Для меня здесь пример — Италия, которая просто “напичкана” древностями и святынями, при этом через нее идет огромный поток туристов — мне кажется, у них очень тактично совмещена сакральная значимость святынь и их доступность, развиты службы, следящие за сохранностью памятников. Когда я прихожу в какую-нибудь римскую базилику и вижу там древнюю икону, которая стоит как алтарный образ, — ощущаю трепет от того, что она вот здесь, на своем месте, а не в музее.

«“Знамение” — это святыня новгородская, и она должна находиться в храме, — продолжает реставратор Татьяна Ромашкевич. — Мне кажется, все святыни нужно возвращать в Церковь — но под Церковью я не имею в виду только храм и церковноначалие, я имею в виду верующих людей. Но, конечно, и относиться к ним нужно как к святыням. А остальные иконы могут быть и списками. Когда ты видишь подлинники в музее, на выставке — перед тобой картина развития духовной культуры. У нас в новгородском музее потрясающее собрание икон. Но если их все раздать по храмам — можно ли будет их увидеть? Не пропадут ли они? Кому за этим следить? Наш народ еще нужно подготовить к тому, чтобы в храме были подлинники».

«Конечно, — считает Татьяна Царевская, — путь Софийского собора очень индивидуальный. Я думаю, важно, чтоб действовал Закон об охране памятников. Все виды работ должны быть согласованы в определенных органах. Должны быть какие-то советы при епархиях, куда бы входили как представители епархий, так и специалисты со стороны музеев. Специалисты нужны не для того, чтобы все запрещать, а чтобы искать какие-то компромиссы. Я знаю немало светских специалистов, готовых к диалогу».

Собор Святой Софии (Божественной Премудрости) в Великом Новгороде был построен в 1045-1050 годах князем Ярославом Мудрым и его сыном Владимиром. В начале XII века собор был расписан. Сохранилось несколько изображений того времени, в основном в барабане главного купола. В зените купола находился огромный образ Христа Вседержителя с Евангелием и благословляющей десницей. В XVI веке это изображение было существенно поновлено. По преданию, включенному в одну из новгородских летописей, наутро после завершения росписи все увидели, что рука Спасителя сжата. Епископ повелел переписать образ, два раза живописцы пытались исполнить приказ, а на третий услышали глас: «Писари! Не пишите Меня с благословляющей рукой, а пишите с рукой сжатою, потому что в этой руке держу я Великий Новгород». В 1941 году, когда немцы бомбили Новгород, один из первых снарядов пробил главу храма и уничтожил изображение Христа. После этого древний Новгород, который до того в течение многих веков не могли погубить всевозможные бедствия, был почти до основания разрушен фашистами. После войны старинную роспись восстанавливать не стали.

Предание об иконе «Знамение» с продолжением

Одна из самых известных и древних русских икон -- образ Божией Матери «Знамение» XII века - почти двадцать лет назад была передана из новгородского музея в храм

В XII веке войска нескольких древнерусских княжеств во главе с Андреем Боголюбским, князем Суздальским, пошли войной на Новгород. Архиепископ Новгородский Иоанн молился перед образом Спаса о спасении города. От образа ему был голос: «Иди в храм Спаса Преображения на Ильине улице, возьми икону Богородицы и выйди с ней на стену». Владыка послал сначала иподиаконов — но они не смогли снять запрестольный образ. Тогда владыка вспомнил, что обращение было лично к нему, и отправился за иконой со всем церковным клиром. Когда они пришли, икона сама двинулась к нему в руки. Ее вынесли на городскую стену, новгородцы молились, а суздальцы начали стрелять. Одна из стрел попала иконе в глаз. Икона повернулась к суздальцам спиной, и из глаз Богородицы потекли слезы. Владыка подставил омофор, слезы превратились в жемчужины. А в стане суздальцев произошло смятение, и малая новгородская дружина разбила их, как сообщает Новгородская летопись.

В 1987 году икону «Знамение» взяли для исследования в Институт реставрации (ГосНИИР). Каково же было удивление реставраторов, когда они обнаружили на лике Богородицы, в глазу, кончик стрелы — металл XII века.