В московском Государственном музее Востока открылась выставка современной ближневосточной каллиграфии "Танец пера и чернил", подготовленная музеем в партнерстве с Эрмитажем (куда выставка затем переедет) и галереей "Триумф" при поддержке благотворительной организации Алишера Усманова "Искусство и спорт". Самую традиционную нефигуративную живопись рассматривала ИРИНА КУЛИК.
Современная арабская каллиграфия показывается в России едва ли не впервые. Но сегодня это искусство хорошо известно не только на Востоке, но и на Западе -- многие вещи, привезенные в Музей Востока, показывались, например, на недавней выставке "Слово в искусстве" в Британском музее. Причем интерес к произведениям современных каллиграфов является не только академическим, но и рыночным. Дмитрий Ханкин из галереи "Триумф" говорит, что покупают их в основном богатые и продвинутые мусульмане, ценящие произведения, соответствующие как духу ислама, так и современной эстетической моде.
Впрочем, не меньший интерес современная ближневосточная каллиграфия способна вызвать и у знатоков западного современного искусства. Ведь каноном для этой культуры является именно то, что в западном искусстве было одним из самых радикальных разрывов с традицией -- а именно отказ от фигуративности. Ближневосточную каллиграфию можно сопоставить и с концептуализмом, переосмыслившим взаимоотношения изображения и текста, и с живописью действия -- ведь сам акт письма, требующий от каллиграфа погружения в своего рода транс, становится ритуалом, танцем, перформансом.
Среди произведений, выставленных в Музее Востока, есть немало работ, свидетельствующих о том, что их авторы соотносят собственную традицию с международным художественным контекстом, тем более что многие из них учились не только в своих странах, но и на Западе. Так, тунисский художник Нджа Махдауи создает композиции, которые можно воспринимать и как орнаменты, и как партитуры. Сам господин Махдауи говорит, что во многом отталкивается от современного музыкального авангарда, в частности от экспериментальных партитур Карлхайнца Штокхаузена. Живущая в Лондоне палестинская художница Малихе Афнан представляет феминистическую версию традиционного исламского искусства. В ее каллиграфических объектах, называющихся "Завуалированные намерения", "Завуалированные признания", "Завуалированные доказательства" и так далее, строчки проступают сквозь покрывающую их прозрачную ткань -- метафору паранджи, под которой скрывается лицо женщины. Художница, писательница и философ Этель Адани, родившаяся в Ливане и изучавшая философию в Сорбонне, Беркли и Гарварде, превращает каллиграфию в книжки-раскладушки, где на строчки текста накладываются изображения пишущей его руки и письменных принадлежностей. Живущий в Тунисе алжирец Рашид Кораиши представлен инсталляцией из 21 керамического блюда, на которых арабская вязь превращается в орнамент и в иероглифы, заново порождая изображение-пиктограмму: лодки, рыбы, глаза, символы небесных светил и человеческие фигуры. А уроженец Ливии Али Омар Эрмес, ныне занимающий пост председателя Центра мусульманского культурного наследия в Лондоне, создает живописные композиции из разнокалиберных слов и букв, напоминающие и абстракции Пауля Клее, и полотна-граффити Жана Мишеля Баскиа. Наиболее ортодоксальными, но и декоративными, окончательно превращающими текст в орнамент выглядят произведения иранца Мохаммеда Эхсая: туго заплетенные в затейливые узлы буквы на ярком, часто золотом или серебряном фоне.
