Мониторинг СМИ

Христианство в Африке: утром Иисус, вечером вуду

Древние природные религии продолжают процветать в Африке. В то время как христианство и ислам борются за господство во многих странах, они не смогли изгнать богов дождя и многочисленных духов, которым поклоняются люди к югу от Сахары. Зачастую языческие ритуалы смешиваются с верой в Иисуса Христа.

Шесть мужчин в струящихся белых робах шествуют через площадь в Марьял-Бай. Один из них – старейшина деревни, его искривленные черты лица покоятся под панамой из шкуры леопарда. Акун Дуонг – жрец, так же как и пятеро его спутников. Чтобы продемонстрировать свою духовную силу, пожилой мужчина потрясает искусно вырезанным копьем, как делают и другие «мастера копий» – высшие жрецы языческой религии. Акун Дуонг унаследовал свои атрибуты власти от деда, а тот – от своего деда.

Мужчины втыкают свои копья в глинистую землю и начинают танцевать. Один из них выбивает ритм на барабане. Костлявые руки вскидываются вверх, трясясь в экстазе. Они исполняют свои песни высокими, пронзительными голосами. Если случится засуха, они призывают Денга, бога дождя. Но сейчас – сезон дождей, малярия может вспыхнуть в любой момент, и они молятся об избавлении от болезни.

Деревня Марьял-Бай находится в южном Судане, в 15 милях от запретной зоны, отделяющей боевые отряды исламского правительства от партизан Суданской народной освободительной армии (SPLA). Деревня была демаркационной линией в недавно закончившейся войне Севера и Юга, и в обострившемся конфликте в Дарфуре.

Всего в нескольких километрах к северу начинается правление законов шариата с его суровыми наказаниями: от розг до четвертования. Юг в основном заселен христианами. В течение десятков лет регион был опустошаем сражениями в основном на религиозной почве.

Вдоль великолепной реки Газель расположился лагерь тысяч беженцев – чернокожих, длинноногих людей из племени динка. Когда-то они бежали в Дарфур от войны на Юге, теперь возвращаются в земли своих предков.

Время остановилось

Столкновение цивилизаций и религий, о котором ведется так много споров в Европе и Америке, можно увидеть воочию здесь, в Африке. И сегодня через Марьял-Бай проходит одна из многочисленных линий фронта. С запада надвигается исламский фундаментализм, все глубже проникая на восток континента. В некоторых регионах он сталкивается лбами со столь же агрессивными разновидностями христианства. Столкновения становятся все интенсивнее – пустыня тоже наступает, принося с собой еще большую нищету. По словам Георга Брунольда, швейцарского эксперта по Африке, сейчас в регионе кристаллизуется нечто, из чего может «вспыхнуть война на десятилетия».

В то же время, как бы ожесточенно две великие монотеистические религии ни боролись за превосходство, они не смогли отобрать власть у таких жрецов как Акун Дуонг. Древняя африканская мифология со своими духами природы часто становится единственной стабилизирующей силой в мире, полном страдания, мире без крыши над головой, в мире смерти, где все постоянно течет, но редко меняется к лучшему, где – во многих смыслах – время остановилось. Это мир, населенный нимфами и сиренами, духами и эльфами, солнечными и лунными богами, зооморфными божествами – коровами, жеребятами, овцами и телятами.

В конце XIX века британский этнограф Эдвард Бернетт Тайлор придумал термин «анимизм» (от латинского слова «anima», обозначающего душу или дыхание), чтобы описать этот пантеон. Он понял, что, по мнению «примитивных народов», растения, животные и неживые объекты имеют душу.

Культ мертвых

Несмотря на все попытки христианских и исламских миссионеров, около 40% жителей Буркина-Фасо, страны на западе Африки, по-прежнему считаются анимистами. На востоке Африки – в Эфиопии, которая считается оплотом христианства, анимистов 10%. Все эти данные остаются чистым предположением. На самом деле границы между религиями уже давно размыты, а точнее они просто отсутствуют в Африке. Человек, идущий в церковь утром и в мечеть – днем, может запросто пригласить к себе в дом вечером жреца культа вуду погадать на орехах кола.

Практически везде культ мертвых смешивается с христианством, говорит исследователь религии Фриц Штенгер из Католического университета Восточной Африки в Найроби. «Практически не существует различия между светской и религиозной сферами, вера присутствует везде», – говорит Штенгер.

Если ребенок умирает от малярии, то его родственники, как утверждает Штенгер, будут отчасти винить в этом недостаток лекарств. Но куда больший вес будет иметь вера в то, что смерть послана свыше. Поэтому неудивительно, что врачи, смотрящие за больными, часто являются на вызов не одни, а в компании христианского проповедника, знахаря и колдуна. Штенгер, проживший в Африке более трех десятилетий, неоднократно наблюдал такое сосуществование разных религий и верований на Черном континенте.

Например, в Кении современные представители народности кикую, блестя солнцезащитными очками Ray Ban и мобильными телефонами, с радостью отправляются на склоны горы Кения, чтобы помолиться Нгаи – верховному богу анимистов. И это несмотря на то, что многие из них – члены христианских общин, например, пятидесятников или евангеликов. Таким образом, добавляет Штернер, христианство и языческие верования в духов природы и демонов взаимно влияют друг на друга. Во многих дохристианских африканских религиях присутствует бог-создатель, что еще больше помогает этому процессу.

Такое перекрестное опыление вовсе не столь странное явление, каким может показаться христианам на Западе. Что-то подобное происходило и на Западе много веков назад, «когда языческие германские обычаи смешивались с христианскими обрядами, – говорит Штенгер. – Даже Рождество – самый традиционный христианский праздник, имеет древние германские корни».

В нигерийском городе Бенин – «центре торговли людьми», где женщины из трущоб начинают свой путь в кварталы красных фонарей Европы, дорога к духам природы пролегает через черный двор, воняющий мочой. Жрец культа вуду Джон Одех, одетый в белую мантию, принимает свою паству. Его трон обит красным атласом. Рядом с ним висят барабаны из коровьей кожи и напоминающие мечи символы его положения, известные как Эбен и Ада.

«Христианство разрушило нашу культуру. Люди потеряли веру в наших древних богов и наши ценности», – жалуется жрец-анимист. На бетонном полу находящегося рядом гаража разложены черепа обезьян, амулеты и раковины. Фигурки Огуна – бога железа, Орунмилы – бога мудрости и Олокуна – бога воды, украшают это необычное святилище. Осалобуа – верховный бог – наказывает за воровство мгновенно и безжалостно, говорит Одех. А мертвецы слышат каждое слово неправды, которое говорит человек. «Утром пасторы идут в церковь и проповедуют христианство, – говорит вудуистский жрец. – А вечером они приходят ко мне и разговаривают со своими предками».

А Он это одобряет?

Одех пожимает плечами. «Христианство не может конкурировать с нашими предками. По сравнению с Шанго, богом грома и молнии, ваш Бог – бессилен перед ним. Вот почему все христианские пасторы в Нигерии умирают такими молодыми». В руке жрец держит несколько орехов кола. Он бросает их на пыльный пол и начинает возвещать будущее. Его предсказания столь же точны, как гороскопы в желтой прессе.

Одех совершает свои службы в Отофуре – деревне в 20 минутах от города Бенин. Эта деревня, расположившаяся в тропических джунглях – обитель Ова Оба Асуна – небольшой старой деревянной фигурки в зеленом наряде, которая олицетворяет «Короля Ночи». Жрец дует в свой коровий рог, стоящие у алтаря мальчики бьют в барабаны. Земля усыпана черепами животных, фетишами и – пустыми бутылками из-под спиртного.

Когда начинается вудуистская служба, Одех поднимает над головой курицу, бормочет напевы, слова которых невозможно разобрать, и поливает спиртным черепа. Затем он берет нож и перерезает горло птице. Кровь брызжет во все стороны, попадает на деревянные фетиши – грубо вырубленные фигуры с большими пенисами. Снова льется спирт, произносится новый возглас и на этом церемония джуджу завершается. Жертва была принесена, и Король Ночи ублажен.

Удовлетворенный, Одех кладет в карман 100-долларовую купюру – плату за службу, и отправляется к машине. В городе его ждут верующие. Он нервно смотрит на свои часы, сделанные из золота. Его машина также указывает на богатый образ жизни. «Ну, – говорит он, – так уж обстоят дела сегодня. Ничто не бесплатно в нашей жизни, кроме смерти».

Тило Тильке

7 февраля 2007

Перевод "Благовест-инфо"

Источник: "Spiegel"

• Сергей Конторович - 23.02.2007 13:59
  Подобное встречается не только в Африке, но и например в Юго-Восточной Азии.
  По моему мнению причины этого в следующем:
  1. Современное христианство чрезвычайно материалистично. Особенно то христианство, которое положило начало активному миссионерству в Африке в XVIII в. Мировоззрение же африканцев чрезвычайно "духовно". Вся их жизнь до чрезвычайности связана с духами, проклятиями, колдовством. Причем они не делят жизнь на духовную и плотскую, как это зачастую случается с христианами. Духовное пронизывает всю их повседневную жизнь. А христианские миссионеры долгое время предлагали им веру, в которое главное это вечная жизнь (т.е. жизнь после смерти) и нравственность. В проблемы с духами им предлагалось "просто не верить". Таким образом христианство боролось с этой стороной жизни африканцев с помощью простого игнорирования. Но довольно-таки сложно не верить в то, что всегда являлось и является частью твоей повседневной жизни. В итоге получилось, что миссионеры создали два "параллельных мира", в каждом из которых другому не было места, но они могли относительно спокойно сосуществовать. В вопросах "вечной жизни" надо было "быть христианином", а для повседневных духовных нужд оставались традиционные религии. Между прочим, так происходит всегда, когда христианство игнорирует реалии повседневной жизни тех, к кому оно обращено.
  2. Идея "Интеркультурного Евангелия". Сама по себе идея вроде бы неплохая. Ведь Евангелие в, так сказать чистом виде, должно быть вне-культурно, а значит принимать культурную форму того народа, которому оно проповедуется. В противном случае проповедник вместе с Евангелием проповедует и то, что Евангелием не является, а именно свою собственную культуру.
  При ближайшем же рассмотрении выясняется вот что. Идея эта возникла не в результате тщательного изучения Писания, а на волне пост-колониальной рефлексии. В колониальные времена даже проповедь Евангелия была окрашена в колониальные идеи (идеологической платформой которых свою очередь была вера в эволюцию) о том, что есть расы, стоящие на разном уровне развития. Именно это как бы давало право европейцам и разрушать местную культуру предлагая взамен свою, и эксплуатировать африканцев, (идеология рабовладения основана на точке зрения, что африканцы как бы недо-люди, а наполовину обезьяны. Что они безкультурны. И так далее...) Когда колониализм рухнул, у европейцев возник комплекс вины (что само по себе неплохо, но нередко чувство вины заводит раскаивающихся в другую крайность). Отсюда возникли идеи о том, что у других народов тоже есть культура, просто она "другая", и что к этой культуре других народов надо относиться с уважением. (К слову сказать, сегодняшние внутренние проблемы Европы связаны именно с этой рефлексией).
  В итоге миссионеры в Африке стали думать о том, как проповедовать Евангелие не разрушая местную культуру. Как я писал выше, вроде бы идея неплохая. На практике же мы имеем следующее: во-первых, сами европейцы не живут в своей дохристианской культуре. Евангелие изменило культуру геманцев, галлов, бритов, да и всех народов, где оно распространилось. До какой степени оно изменило эту культура, а до какой вокультурилось - вопрос сложный. Где проходит граница культура/евангелие никто толком не знает. Зато факт - первых миссионеров никогда заботил вопрос сохранения местной культуры.
  Второе. Самыми ярыми инкультуризаторами стали католические миссионеры. Не буду анализировать тут причину этого (хотя и имею мнение на этот счет), поскольку это не является темой обсуждаемой статьи, да и вообще болезненно, а я бы не хотел задеть ни чьих чувств. Но факт остается фактом, если в случае с миссионерами других конфессий синкретизм скорее является побочным эффектом, то для многих католических миссионеров он прямой результат их усилий, как плод их понимания инкультурного Евангелия.
  3. В свою очередь местные, африканцы, переживают дух "освобождения от рабства". И христианство нередко с ним ассоциируется. В результате кто-то открыто возвращается к культам предков, а кто-то просто начинает жить двойной жизнью. Короче говоря пост-колониальная Африка переживает период "возвращения к корням.
  4. Миссионерство как правило окрашено желанием привести к вере как можно больше людей (иногда из благих побуждений, а нередко из чисто материальной заинтересованности или тщеславия). Качество от этого всегда страдает. Мы и сами в России в начале 90-х могли это видеть. Но если у России есть хотя бы какой-то христианский бэкграунд, то в Африке его не было. Это усугубляется еще и тем, что африканское общество в отличие от западного не индивидуалистично. Там реально существует такой путь приведения к вере, как коллективное обращение общины. Нередко достаточно убедить вождя или старейшин, чтобы вся община стала христианской (впрочем, это не сегодня появилось, христианства уже сталкивалось с этим в древности и использовало). Это несомненно интересный культурный феномен, но не имеет отношения к тому, что мы называем возрождение.
  Все написанное является, конечно, моим частным мнением. Плодом исследований и размышлений на тему "инкультурного Евангелия". Извините, за нелитературное изложение.
  
  
  

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):