Мониторинг СМИ

«Ибо всякое дерево познается по плоду своему»

Епископ Иосиф Верт – о совместном служении с сестрами-Евхаристками

В 2023 году Конгрегация сестер служительниц Иисуса в Евхаристии (SJE) будет отмечать 100-летие со дня своего основания. В Католической Церкви существует много монашеских конгрегаций, но каждая по-своему реализует призвание. Хорошо известны библейские изречения: «Дерево познается по плоду» (Мф. 12:33), «Ибо всякое дерево познается по плоду своему» (Лк. 6:44). Поэтому накануне юбилея, подводя итоги векового служения, сестры обратились с просьбой к тем людям, в жизни которых они сыграли значимую роль – поведать о подробностях первой встречи с их Конгрегацией, о ярких моментах общения, о других интересных фактах, о трудностях и радостях совместной деятельности. Поделился своими воспоминаниями о сестрах-Евхаристках и Ординарий Преображенской епархии епископ Иосиф Верт, который в нынешнем году также отмечает свой 70-й, юбилейный, день рождения. Итак, предлагаем вниманию наших читателей рассказ епископа Иосифа о пастырских и человеческих контактах с сестрами, о совместной деятельности с ними и общей радости служения в то непростое время…

Это было в 1975 году. Я тогда находился в Литве. И отец провинциал Йонас Данила, у которого я жил (он был также моим магистром в новициате), послал меня с письмом в Вильнюс для передачи священнику-иезуиту Альбинасу Думбляускасу. Этот священник недавно переехал из Кустаная в Караганду, а в Вильнюсе он оказался по служебным делам у каких-то сестер. И я поехал по указанному адресу. Это был мой первый визит к сестрам-Евхаристкам в Литве.

В Вильнюсе на улице Бирутес (район Жверинас) стоял красивый двухэтажный аккуратный домик, и его верхний этаж занимали сестры-Евхаристки. Я прибыл туда и представился, объяснив, что меня послали с письмом к отцу Альбинасу. Однако его на месте не оказалось, и я вынужден был остаться на ночь (по этому случаю мне выдали раскладушку). Помню, там было очень много сестер: из разных комнат со всех сторон доносились их голоса. А священник как раз специально и приехал туда, чтобы забрать двух-трех сестер для миссии в Караганду.

Теперь мне нужно немного вернуться назад и рассказать о предыстории.

Отец Альбинс Думбляускас

В конце 1974 года, еще когда я был в Караганде, мне удалось дважды посетить отца Альбинаса Думбляускаса в Кустанае. И во вторую поездку я взял с собой свою троюродную сестру. Дело в том, что в Кустанае отец Альбинас жил в большом доме, и там же вместе с ним еще проживали недавно получивший рукоположение совсем молодой священник, а также некая конгрегация сестер, сооснователем которой был фактически отец Думбляускас. Сам он короткое время официально был настоятелем недавно зарегистрированного местного католического прихода в Кустанае, но уже где-то через год власти его оттуда сместили, потому что отец Альбинас сразу проявил чрезмерное рвение: одевал девочек в белые платья на торжественные процессии, готовил детей к Первому Причастию – и это в начале 70-х годов прошлого века!! Все это произвело на меня тогда очень сильное впечатление. Особенно же я был впечатлен сестрами: в первый раз я столкнулся с жизнью подпольного женского монастыря. Моя троюродная сестра была очень набожной и одновременно очень активной – я заметил это, когда мы, католическая молодежь, собирались в Караганде на свои «тайные сходки». И вот я подумал: надо бы ее тоже привлечь к делу спасения душ, к делу спасения всего мира. Ведь когда ты только встаешь на этот путь, то в первое время ощущаешь всеми своими чувствами, что теперь в твоей жизни началась работа в самом глобальном и самом важном деле, какое только можно себе представить. И поэтому я взял ее с собой в Кустанай. Вскоре после той поездки я уехал в Литву, а она продолжала контактировать и с отцом Альбинасом, и с теми сестрами, которые были у него.

Благодаря постоянным контактам с католиками из Караганды отец Думбляускас получил больше информации и увидел, насколько там все-таки живая и обширная католическая диаспора. А когда в конце 1974 года умер отец Владислав Буковинский, то отец Альбинас принял решение переселиться в Караганду. Очень скоро он смог это реализовать, получив на новом месте служения официальную регистрацию. С ним вместе переехали и сестры из Кустаная.

Однако возникло вот какое обстоятельство: появилось много девушек, а среди них была и моя троюродная сестра, которые пожелали выбрать путь посвященной Богу жизни и захотели поступить в тот ближайший к ним монастырь. Но руководство этой маленькой конгрегации вдруг увидело, что они не смогут принять такой наплыв кандидаток и обеспечить им полноценную монашескую формацию. Поэтому пришлось отцу Альбинасу искать другую конгрегацию. И он, в конце концов, ее нашел – это были сестры-служительницы Иисуса в Евхаристии (SJE). Данная конгрегация родилась после Первой мировой войны в Западной Белоруссии (тогда, видимо, еще принадлежавшей Польше), поэтому у нее были свои дома на территории современной Белоруссии. И один дом находился в Вильнюсе. В итоге, когда сестры-Евхаристки согласились поехать в Казахстан, это был тот самый момент моего первого посещения их дома на улице Бирутес. И тогда же у них находился отец Альбинас Думбляускас, помогающий организовать переезд сестер в Караганду.

В тот день отец Думбляускас вернулся довольно поздно. Я уже лежал на своей раскладушке и готовился ко сну, поэтому священник только лишь коротко заглянул ко мне и поздоровался. На следующее утро была святая месса. А после службы я отдал отцу Альбинасу привезенное письмо – ведь накануне было слишком поздно. Священник меня довольно серьезно отчитал за то, что я не сделал этого предыдущим вечером. Оказалось, что после мессы и скорого завтрака они с сестрами должны были сразу же поехать в аэропорт. Поэтому он даже не стал завтракать, а вместо этого читал письмо, и ему еще надо было написать какой-то ответ. Потом мы провожали уезжавших, за которыми уже приехал легковой автомобиль. Я хорошо запомнил лица отца Альбинаса, сестер и их большой багаж в виде огромного узла.

Когда машина скрылась из виду, мы с оставшимися сестрами еще долго стояли у дома и махали уехавшим вслед. Одна из провожавших сестер, которая накануне тоже вернулась слишком поздно и не успела узнать про вчерашний приезд гостя (то есть меня), вдруг с недоверчивой строгостью стала интересоваться, кто я такой… Мне она хорошо запомнилась: звали ее Зузанна, и ей было тогда около пятидесяти лет. А позже эта сестра стала настоятельницей Евхаристок. Сестра Зузанна сменила на этом посту отошедшую ко Господу другую настоятельницу – очень почитаемую сестрами-Евхаристками пожилую и опытную сестру Аполлонию, которая долгое время возглавляла регион их Конгрегации на территории всего Советского Союза. Сама же Конгрегация Сестер Служительниц Иисуса в Евхаристии после Второй мировой войны перенесла свой центр из Белоруссии в Польшу, поскольку в СССР все католические монастыри были закрыты и могли существовать только подпольно.

После той памятной первой встречи я довольно часто посещал Сестер-Евхаристок в Вильнюсе. Их дом на улице Бирутес был известен католикам в Казахстане благодаря сестрам, переехавшим в Караганду. Его нередко посещали наши девушки и юноши. Поэтому из-за этих контактов и связей мне тоже приходилось часто бывать у сестер. Например, один раз отец магистр сказал мне: «Вот, сестры Шмидтляйн из Караганды сейчас в Вильнюсе. Завтра ты можешь поехать и навестить их». Расстояние до Вильнюса было небольшое – около 70 км, и на следующий день я поехал. Когда же я добрался, то мне сказали: «А они сегодня утром улетели». Так что в тот раз мне не удалось встретиться с сестрами, которых я помнил еще по родной Караганде (там они достаточно далеко жили от нас, но регулярно, каждое воскресенье, приезжали в Майкудук на мессу).

Потом уже мы с ними очень близко познакомились. К тому же в эту Конгрегацию поступили и мои родные сестры, поэтому, когда они приезжали в Литву, в Вильнюс, то мы там частенько встречались. Впоследствии вильнюсские Евхаристки были очень довольны, что брат одной из их сестер даже поступил в семинарию.

Итак, в 1975 году сестры-Евхаристки приехали в Караганду. Там они купили дом, но не в Майкудуке, а в другом районе Караганды. (Майкудук – это один из пяти крупнейших жилмассивов Караганды, расположенный на северо-востоке города.) Отец Альбинас тоже жил не в Майкудуке, а в другом месте. Все это делалось из конспирации, чтобы лучше «запутывать следы». Но каждый день он приезжал в Майкудук, чтобы там служить мессу. И сестры тоже приезжали туда. Потому что большинство карагандинских католиков жили в Майкудуке. А на воскресную мессу собирались католики вообще со всей Караганды, особенно это стало заметно в конце 1975 года, когда удалось официально зарегистрировать местную католическую общину.

Храм Святого Иосифа в Караганде, начало 1980-х

Еще Блаженный отец Владислав Буковинский начинал эту работу, активно собирая подписи для оформления регистрации. В городском архиве сегодня можно познакомиться с документами тех лет: например, со специальным сообщением, которое тогда писал уполномоченный по делам религий при обкоме партии (несколько лет назад отец Василий Говера передал мне копию этого архивного документа). В той служебной записке сообщалось, что католическая община собрала больше всех подписей по сравнению с другими религиозными общинами. Однако же, на тот момент другие конфессии были давно зарегистрированы, а вот католикам никак не давали это сделать. Лишь после смерти отца Владислава Буковинского удалось оформить общину по всем правилам. Хотя он и не дождался этого события, но именно им был заложен фундамент.

А пока не было зарегистрированной общины, верующие собирались в разных местах – например, там, где жил отец Буковинский, на Мелькомбинате. И где-то в той же стороне потом купили дома и отец Думбляускас, и сестры-Евхаристки.

Вообще, сестры в этой Конгрегации были, в основном, польского происхождения. И поэтому самый распространенный язык там был польский. Духовные книги и бревиарии у них тоже были, как правило, на польском языке.

Особенно из того времени я запомнил сестру Ядвигу. Эта сестра была маленькая, но шустрая и очень энергичная! Она-то потом и поехала, в том числе, в Караганду. Однако лишь Карагандой сестра Ядвига не успокоилась и еще поехала в Целиноград, где тоже потом основали общину Евхаристок.

А чуть позже, в 1984 году, община Евхаристок была основана и в городе Марксе Саратовской области.

27 мая 1984 года в Кафедральном соборе Каунаса меня рукоположили во священники, а через неделю, в воскресенье 3 июня, я совершал свою примицию в Караганде. После примицийной мессы была приготовлена большая трапеза, на которую мы пригласили многих людей. В конце трапезы ко мне подошли две мои родные сестры, Лена и Роза, а также сестра Анна Мерковская, SJE (она когда-то вместе с Гертрудой Детцель была терциаркой во францисканском Третьем ордене мирян, а потом, когда в Караганде появилась настоящая монашеская община, то она поступила к сестрам-Евхаристкам) и сестра Ядвига, SJE. Они сказали: «Отец Иосиф, мы завтра уезжаем в Маркс, на Волгу. Там мы купили дом и открываем еще одну нашу общину». А я уже до этого знал, что мои младшие сестренки тоже подпольно поступили к сестрам-Евхаристкам. И потом эта связь с сестрами в Марксе продолжалась у меня все время. Служа викарным священником в Литве, я каждые три месяца совершал пастырские поездки в Маркс, и наряду с миссионерской деятельностью среди разбросанных по большой территории верующих, оказывал также сестрам литургическую и духовную поддержку. Получается, что три месяца, пока меня не было, сестры жили без мессы, сами принимали Причастие запасными Святыми Дарами и ждали, когда к ним в очередной раз приедет священник. Спустя год я стал настоятелем в Актюбинске, в западном Казахстане, но каждые три месяца продолжал приезжать в Маркс для пастырского окормления верующих.

Еще в новициате, а позже – в семинарии, я часто включал cестер в свои молитвы, размышлял, думал о них. И все вспоминал Гертруду Детцель, связывая ее личность с удивительным феноменом зарождения и распространения монашеской жизни в Средней Азии и Поволжье в 1970-х годах. Гертруда была членом Третьего ордена по простой причине – отсутствия настоящего монастыря в Казахстане. При этом и она, и сестры, которые вокруг нее собирались, жили как монахини. Подобно тому, как католическая община Караганды была официально зарегистрирована после смерти отца Буковинского, так же и после смерти Гертруды Детцель в Караганде появился монастырь. В моих размышлениях я видел очевидную связь между Гертрудой и этим подпольным монастырем с большим числом кандидаток: это все – наследство Гертруды, это все она вымолила у Бога. И я думаю, что сестры-Евхаристки воспринимают это таким же образом…

3.

Когда я учился в литовской семинарии, то среди семинаристов самой почитаемой личностью начала ХХ века был Георгий Матулайтис, который в 1918 году стал архиепископом в Вильнюсе, а в 1925 году – Апостольским визитатором Литвы. Дело в том, что после Первой мировой войны Польша и Литва получили независимость от бывшей Царской России, и для налаживания церковной жизни Святейшим Престолом в Литву был послан архиепископ Георгий Матулайтис.

Стоит отметить, что в 1910 году, то есть еще будучи священником, о. Георгий сумел вдохнуть новую жизнь и кардинально преобразовать Конгрегацию Отцов Марианов. Начиная с того времени эта мужская монашеская конгрегация широко распространилась в Литве, где она продолжала действовать подпольно и в советское время.

А в 1923 году, будучи еще Виленским архиепископом, он учредил Конгрегацию Сестер Служительниц Иисуса в Евхаристии (Сестер-Евхаристок).

В атмосферу этой легендарной личности и этих легендарных лет я окунулся в семинарские годы, читая двухтомник биографии этого удивительного подвижника и другие материалы о нем, выпущенные в «самиздате». В семинарии мы были обязаны в Молитву верных включать просьбу о скорейшей беатификации Слуги Божьего архиепископа Георгия Матулайтиса, а каунасский архиепископ Людвигас Павилонис (также член Марианской конгрегации) строго следил за этим.

28 июня 1987 года, в ходе празднования 600-летия Крещения Литвы, Папа Иоанн Павел II причислил Георгия Матулайтиса, основателя Конгрегации Сестер Служительниц в Евхаристии, к лику блаженных…

4.

После нашего первого знакомства последующие визиты к сестрам в их дом на улицу Бирутес стали для меня относительно регулярными. Характерно, что всегда, когда я подходил к этому дому, то обязательно оглядывался – нет ли за мной какой-либо слежки, и только потом заходил.

Со временем наша связь еще более упрочилась. Сестры в Вильнюсе делали хостии (облатки). И поэтому многие мои знакомые священники-литовцы регулярно ездили туда за хостиями.

Также помню, как однажды, когда я уже стал настоятелем в Актюбинске, то приобрел в Вильнюсе фигурки для Рождественских яслей. И сестры помогли мне эти фигурки хорошо упаковать и невредимыми привезти в Актюбинск. Это было непросто, так как сдавать в багаж гипсовые фигурки – все равно, что купить и привезти с собой кучу сухого гипса. А сестры-Евхаристки помогли все хорошо упаковать и доставить на место. И когда я потом сделал эти Рождественские ясли, то для актюбинского прихода это было очень яркое событие. Приходили посмотреть на них и старые, и молодые. Помню, к нам пришли в гости лютеране, и я им тоже включил эту Вифлеемскую композицию: там зажигалось специальное освещение, текла, журча по «скалам», вода и так далее. И наши лютеранские братья от увиденного были в восторге и в восхищении!

Сестры-Евхаристки в Вильнюсе кроме хостий делали еще орнаты. И к моему рукоположению они мне сделали два орната. Один орнат был подготовлен на само рукоположение (сейчас он висит в музее нашего Кафедрального собора), второй орнат – на примицию в Караганде (его я потом оставил в Марксе).

Когда в 1991 году я был назначен епископом, мне понадобились уже некоторые епископские атрибуты. И куда мне обратиться за помощью, если не к сестрам-Евхаристкам на улице Бирутес?

С сутаной они справились легко. Посох надо было заказывать где-то в другом месте. Митру сестры никогда раньше не делали, но успокоили меня, дескать, все разузнают и сделают.

В то время в Литве действовали еще многие старые литургические традиции. Например, архиепископы носили высокие митры, а епископам полагались митры поменьше. Но мы с сестрами этих тонкостей еще не знали, и мне на хиротонию они сделали высоченную митру. Поэтому на фотографиях моего рукоположения в епископы 16 июня 1991 года в Москве, если судить по митрам, я был как архиепископ, а нунций – всего лишь как младший епископ. Вот такой забавный получился момент.

5.

Я знал многих сестер в Литве. Но лучше и больше я знал сестер из тех нескольких конгрегаций, чье служение было связано с иезуитами.

Например, в одной деревне, где я много лет жил в приходском доме, настоятелем был иезуит отец Казимир. У него в помощи были две сестры-монахини – поначалу из двух разных конгрегаций, но позже одна община забрала свою сестру, и тогда там стали нести службу две монахини из одной и той же конгрегации. Одна сестра обычно была хозяйкой: она варила, стирала, убирала, все делала по дому и по церкви. Вторая была органисткой, руководила хором, а кроме того, она помогала священнику в катехизации. Так обычно сестры по двое и жили, помогая настоятелю – это была частая практика в Литве.

У Сестер-Евхаристок я встретил другую практику. Они обычно жили отдельно от настоятеля, не в приходском доме. И это очень важный момент: такая модель давала намного больше свободы сестрам для организации их совместной монашеской жизни. Сестры-Евхаристки даже в советское время жили в своих домах-монастырях, но это не мешало им помогать священнику в храме, даже в ризнице, ведь все, что связано с Евхаристией – это их служение. А еще молитва, размышление. Но особенно бревиарий. Даже когда сестры вынуждены были работать в государственных учреждениях, а младшие сестры еще учились (как это было, например, в Караганде, причем на сон им оставалось очень мало времени), они неизменно совершали свое молитвенное правило.

6.

Что касается сложностей или недоразумений с некоторыми сестрами-евхаристками, конечно, они тоже были. Ведь я часто с ними встречался, сотрудничал, работал; к тому же мы жили очень близко друг от друга, и тому подобное. А все это чуть ли не требует, что какие-то недоразумения, конфликты обязательно должны были возникать. Главное – правильно себя повести в таких ситуациях.

Один из конфликтов, может быть даже самый основной, был у нас на почве, как мне казалось, недостаточной внимательности польских сестер-евхаристок к проблеме инкультурации, то есть к тому, что работая с людьми не в Польше, а в других странах – с другими традициями, другой национальности – надо больше внимания обращать на местный язык, на культуру этого народа или национальной группы, беря в качестве девиза слова апостола Павла ‘для всех я сделался всем’ (1 Кор. 9,22). И у меня с сестрами по этому поводу возникали даже не разногласия, а самые настоящие споры. Конечно, если бы это происходило сегодня, то имели бы место уже не споры и разногласия, а обычные беседы. И думаю, что сестры тоже все это просто учли бы в своей дальнейшей работе. Но в период «подполья», когда не было ни пастырских встреч, на которых можно было бы о таком поговорить, да и вообще вся ситуация не позволяла совершать многие вещи нормальным образом, подобные проблемы выливались иногда в весьма острые моменты, где превалировали эмоции. Поэтому я сегодня рассматриваю те эпизоды лишь как случаи досадных конфликтов.

7.

Как было сказано выше, я поддерживаю общение с сестрами-Евхаристками, начиная с 1975 года, и продолжаю это делать до сих пор.

Причем, все эти годы наша связь была не просто «ради связи», ради знакомства, и даже не из-за того, что мои родные сестры находятся в Конгрегации, а потому, что эта связь проистекала и проистекает из нашей совместной пастырско-миссионерской деятельности.

Такая деятельность началась еще в Литве, в Вильнюсе.

Затем она продолжилась Актюбинске, где я стал настоятелем. Причем, продолжилась не только опосредованно, через мои частые служебные поездки в г. Маркс, в Поволжье, но и непосредственно в самом Казахстане. Например, когда в Караганде на общину Сестер начались гонения (ополчились органы госбезопасности), то руководство Конгрегации размышляло, куда бы их перевести, чтобы не подставлять под этот удар. С этим непростым вопросом сестры приехали и ко мне в Актюбинск. Среди приехавших была и та самая сестра Ядвига, энергичная и деятельная, о которой я уже рассказывал ранее. За два дня, что она находилась в приходе Актюбинска, сестра Ядвига успела сбегать в соседний дом и поинтересоваться у хозяев, не продают ли они его? Неожиданно соседи ответили утвердительно, согласившись даже поторговаться в цене. И ведь эта сделка чуть не состоялась! Но в итоге потом уже не согласился я, поскольку к тому времени (а это где-то был год 1987-й) органы стали подбираться ко мне самому. И если бы тут появился еще дом с сестрами (хотя они были даже не в монашеской одежде, а сам дом выглядел обычным строением, но никак не монастырем), то гэбисты сразу бы догадались, что это такой же подпольный монастырь, как и в Караганде, и в Прибалтике. Поэтому мне пришлось отказать сестре Ядвиге. Она была очень сильно разочарована моим ответом. А я, со своей стороны, не мог озвучить сестрам все истинные причины отказа, так как не хотел напугать их. Но до сих пор я уверен, что с моей стороны было бы нечестно, если бы я взял этих сестер, пригласив к себе в Актюбинск, и они попали бы «из огня, да в полымя».

А потом я переехал из Актюбинска в Маркс, и наше сотрудничество снова имело свое продолжение. И там, в Поволжье, мы вместе с сестрами раза два в год отправлялись в дальние миссионерские поездки на неделю, навещая деревни и города в Волгоградской, Саратовской и Куйбышевской областях.

Монастырь конгрегации сестер-Евхаристок в городе Маркс, Саратовская область

Я, кстати, хочу вспомнить вот какой интересный момент. Будучи молодым священником, я достаточно строго подходил к исполнению разных правил в пастырской работе. Такой ригоризм был, в том числе, и из-за особенностей моей формации в Литве. Например, таинство уделять полагалось лишь только после основательной подготовки. А в миссии в Казахстане это было еще обязательнее, чем в католической Литве. И когда приходили молодые люди договариваться по поводу Таинства Брака, со своей стороны я, конечно же, всегда был рад их приходам, желая дать вступающим в брак очень серьезную подготовку. Но вот они понимали эту подготовку нередко совсем в другом ключе: самым важным для них было найти ко дню свадьбы красивое платье для невесты, подготовить хорошие цветы. А я хотел держаться требований (которые были, наверное, вполне справедливыми, ведь, не подготовив эти пары к венчанию должным образом, я чувствовал бы сильные угрызения совести). Но из-за своей молодости, увы, не имел еще достаточного опыта, должного подхода, чтобы взять молодых людей «в оборот» и приготовить к этому Таинству с большей любовью и нежностью. В итоге многие эти пары, увы, просто не венчались. Или когда приходили крестить ребенка, а сами родители, при этом, вообще не были воцерковленные, были невенчанные и тому подобное, то я им начинал говорить: «вот, надо ведь как-то и вашу жизнь привести в порядок». И были такие случаи, когда мне в ответ просто говорили: «ну тогда мы пойдем в православную церковь, там за десять рублей нам ребенка покрестят, и без всяких хлопот».

А надо сказать, что это было уже время, когда Горбачев выпустил известный документ «О воссоединении семей». И, например, в Актюбинске многие немецкие семьи стали быстро и в большом количестве выезжать в Германию. Причем, перед отъездом люди очень трепетно относились к прощанию и приходили в церковь целыми семьями. Они очень серьезно приступали к таинствам: исповедуясь, причащаясь, получая благословение. В Поволжье этот процесс начался намного позже, поскольку там немцы не имели родственников в Германии в отличие от «одесских немцев» из Казахстана. И уже имея этот актюбинский «опыт» с отъезжающими, я решил воспользоваться им, переезжая в Маркс. Я схитрил и получил от уполномоченного по делам религий в Саратовской области справку о разрешении на религиозную деятельность в регионе. А затем в приходе Актюбинска публично объявил, что через месяц уезжаю. И все так зашевелились, особенно те, кто еще не крестил своих детей, кто не повенчался! В общем, за этот месяц мне пришлось повенчать тридцать молодых пар (а это для нашей немецкой диаспоры было довольно много) и покрестить большое количество людей. А ведь всех их надо было еще и подготовить. И тогда я пригласил на помощь Сестер-Евхаристок. Они, конечно, старались все делать тайно, хотя такая неожиданно бурная деятельность не могла остаться незамеченной. Но, тем не менее, мы всех подготовили, и в конце 1987 года у нас каждую неделю было столько венчаний, сколько обычно бывает только за весь год! Вот такой яркий пример нашего активного сотрудничества.

Святая месса в г. Марксе, 1988 год

А когда в 1991 году я стал епископом, был назначен Апостольским администратором для католиков Азиатской части России и прибыл в Сибирь, то здесь тоже присутствовали сестры-Евхаристки, и мое пастырско-миссионерское сотрудничество с ними продолжилось, но только уже в совсем другой «географии». Например, сестра Валентина Шмидтляйн, SJE, не раз сопровождала меня в пастырской поездке аж до Магадана, или Владивостока, где она в 1992 году присутствовала на рукоположении диакона Даниила Маурера во пресвитеры (это было одно из первых рукоположений, совершенных мною в качестве епископа). В Новосибирской области сестры некоторое время окормляли общины на западе региона (например, в селе Половинном Краснозерского района). Потом они работали в нашем Епархиальном управлении. И уже много лет служат в Кафедральном соборе Преображенской епархии.

И хочу с большой радостью сказать, что это наше неразлучное сотрудничество с сестрами-Евхаристками продолжается поныне…

4 октября 2022

(В материале использованы фото из личного архива епископа Иосифа Верта, с. Людмилы Клостер SJE, «Сибирской католической газеты», Студии «Кана», Википедии и открытых источников)

Источник: "Сибирская католическая газета"

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):