Репортажи

Отец Петр Скорер как «украшение человечества»

Вечер памяти священника провели его друзья

 Москва, 14 декабря, Благовест-инфо. «Человек, которым мы любовались» – так назвали онлайн-вечер памяти иерея Петра Скорера его организаторы: фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», сообщество Друзей фонда и Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына (ДРЗ). Вечер состоялся 10 декабря; с воспоминаниями выступили люди, знавшие о. Петра и его духовного отца митрополита Сурожского Антония, и общая тональность их речей абсолютно соответствовала названию встречи.

Священник Петр Скорер (1942-2020) — президент Фонда Metropolitan Anthony of Sourozh Foundation, духовный сын митрополита Сурожского Антония, который рукоположил о. Петра в дьяконы еще в 1973 году, доцент кафедры русского языка в университете Эксетера. Священником о. Петр стал только в феврале 2020 г., за 8 месяцев до своей кончины. 

Встречу провел Константин Мацан — журналист, автор и ведущий программ на радио «Вера» и телеканале «Спас». Его собеседниками стали друзья о. Петра из Англии, Франции, России. Как заметил Мацан, о. Петр «умел заводить друзей везде, его доброжелательность и сейчас соединяет людей, говорящих на разных языках, потому что это язык любви».

О. Петр обладал  «даром щедрой дружбы», подтвердила сотрудник  ДРЗ, организатор московских сурожских конференций и семинаров Наталия Ликвинцева. По ее словам, о. Петр принадлежит к плеяде людей, которых можно назвать «живыми мостами, соединяющими две части русского народа»: будучи внуком Семена Франка, духовным сыном митрополита Антония, учеником прот. Александра Шмемана, «он щедро делился величайшим наследием русской эмиграции». О. Петр всегда излучал любовь, и даже после его кончины «ощущение света остается». Многие будут вспоминать его как очень дорогого и близкого друга, сказала Ликвинцева.

Протоиерей Алексий Струве, настоятель прихода св. ап. Матфея в Париже, уже после кончины о. Петра написал ему письмо, которое и зачитал на вечере. О. Алексей с благодарностью вспоминал долгие годы дружбы, которая возникла в ежегодных летних лагерях Сурожской епархии (традиция, которую заложил митрополит Антоний), в общих делах РСХД, в «общей братской реальности» Поместной Церкви. «Жизнь кипела, мы строили нашу Поместную Церковь… Мы знали, что мы причастники одной реальности Божьей любви, как братья, даже без слов». В письме с горечью упоминается и «Сурожская смута, такая болезненная для всех», и, по словам о. Алексия, «самоупразднение» Архиепископии западноевропейских приходов русской традиции, и другие события, через которые автор письма и о. Петр проходили вместе. Последний разговор с другом, когда тот уже был в больнице, оставил у о. Алексея впечатление светлого, опять-таки братского общения, «с легким юмором, неожиданно радостного». Он вспомнил, что собрат очень радовался, что стал священником, и рассказывал об особом подъеме, с которым служил литургию на дому во время карантина.

 «У меня впечатление о Пете как о человеке молчащем – он охотно слушал, охотно вступал в разговоры, но не любил длинных рассказов», – сказала о своем друге Ольга Седакова (Москва), поэт и переводчик. Она тоже обратила внимание на необычайную доброжелательность и приветливость о. Петра, ее всегда поражала радость, которую испытывал о. Петр при встрече с незнакомым человеком, при том что он очень хорошо знал людей и многое мог сказать о человеке в первого взгляда. «Входя в комнату, он вносил с собой мир, надежность, покой, ощущение, что все будет хорошо», – вспоминала она. О. Петр был очень внимателен к больным, уходящим людям и говорил, что умирающего человека или животное «окружает ожидание, такое большое ожидание  – чего? – наверное, окончательного согласия». Важно, что о. Петр воспитывался «в цвете русской эмиграции», был «пропитан» литургическими текстами, церковной культурой, но никогда не выставлял это напоказ в быту. Преподавание в университете в Эксетере было очень творческим, неформальным: О. Седакова, которая тоже читала там лекции, рассказала, что о. Петр организовал там хор, студенты вместе с ним распевали русские народные песни.

Фото: antsur.ru

«В его любви к русской культуре не было ничего националистского – и это вдохновляло окружающих людей больше знакомиться с русской культурой», – продолжила Элизабет Феокритова – богослов, доцент Кембриджского православного института христианских исследований. Она знала о. Петра более 40 лет и свидетельствовала: «Петр воплощал собой четкое представление владыки Антония о том, что значит быть церковнослужителем: ему был чужд любой намек на клерикализм, на помпезность – и в богослужении, и в общении с людьми. Он никому не давал почувствовать, что в присутствии духовенства надо вести себя каким-то особым, наилучшим образом. В нашей епархии мы думали о Петре как образце диаконского звания». Она пояснила, что свой диаконский сан о. Петр воспринимал по-евангельски: не только как участие в богослужении, но и как «неустанное смиренное служение в многообразных практических делах… попечение о церковном устроении или бесчисленные простые проявления дружбы – он всегда помогал, когда кто-то нуждался в чем-либо». Для многих прихожан о. Петр был примером того, «как можно объединить веру и жизнь: он никогда специально не говорил «об оцерковлении жизни», но именно это он осуществлял на деле. Он привнес понимание того, что собираться на службе и преподавать веру недостаточно, необходимо общение в пространстве, где вера является нормой».

«Он был для меня таким столпом Церкви, идеальным диаконом», – сказала Ирина Гусарова (Лондон) – филолог, член попечительского совета британского фонда митрополита Антония Сурожского. По ее мнению, о. Петр не случайно много десятилетий служил диаконом и только в последний год жизни стал священником: «он очень любил диаконский чин, который соединяет алтарь и нас, мирян, является гласом церковного народа. Он был настоящим выражением милосердной любви Церкви». И. Гусарова живет в Лондоне с начала 2000-х гг., поэтому она сразу восприняла о. Петра как «человека другой России, о которой мы читали, но не видели», как представителя старой интеллигенции, опыт которого «питался всей русской эмигрантской традицией». В о. Петре явны были «отблески» его духовных учителей и деда С. Франка: «Он был таким пересечением «апостола любви» – владыки Антония и «апостола радости»  – о. Александра Шмемана. Духовная связь с этими людьми у него не прерывалась».

Одни из самых теплых воспоминаний связаны у Гусаровой с летним епархиальным лагерем, руководителями которого были о. Петр и его жена Ирина более 40 лет. Лагерь жил одной большой семьей, не одно поколение детей выросло в нем, и Скореры были «хранителями лагеря, его душой». При этом о. Петр не просто руководил, он сам брался за любую работу: готовил еду на всех, рубил дрова, привозил воду, продукты, и все делал с душой. «Он был другом для всех… С ним было не страшно, потому что в его глазах, в его голосе была вера», – сказала Гусарова.

Тамара Драгадзе (Лондон) – этнограф, писатель, духовная дочь митрополита Антония, дружила с  о. Петром с юности. «С ним можно было побеседовать обо всем, у нас в приходе не было ни одной запретной темы, такая толерантность, свобода – мы все обсуждали», – вспоминала она. Долгий диаконский стаж тоже не вызывает у нее вопросов: «Он хотел служить Богу и приходу, он это очень любил, и голос у него был прекрасный». В богослужениях, которые о. Петр совершал в качестве священника, Тамаре из-за карантина удалось участвовать только онлайн. «Эти службы – это было что-то необыкновенное, само совершенство. Это было его высшее служение как священника – дать людям, которые сидели в изоляции, целую жизнь!» – поделилась она.

Фото: "Благовест-инфо"

Ирина Седакова (Москва) – филолог, издатель, многолетний друг о. Петра, сказала много теплых слов о человеке, «каждая встреча с которым была Встречей с большой буквы, каждый разговор, даже мимолетный, был праздником». В семье И. Седаковой о. Петра называли «украшением человечества», восхищались его дружной семьей, которая являла «удивительно счастливое единение»,  хлебосольным и гостеприимным домом, который был открыт для всех. Для о. Петра церковь была домом, и благодаря ему таким же домом смогли ощутить церковь в Эксетере приезжие из разных стран – украинцы, румыны, молдаване, русские. «Их вера притягивала всех, она была лишена формальности. Удивительное соединение церковного и просто радостной жизни», – сказала И. Седакова о семье Скореров. Как и другие друзья, она говорила об особом даре о. Петра  – умении видеть каждого человека, вникать во все детали, уметь находить в каждом таланты и способности и восхититься этим. В последние месяцы, когда он служил литургию дома, он в конце обращался лично к каждому, кто смотрел трансляцию. «Его благословение остается навсегда, у него нет срока давности», – уверена И. Седакова.

В завершение встречи были показаны кадры видеосъемки встречи о. Петра с друзьями фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», которые в мае 2018 г. приехали в Англию. Председатель фонда Елена Садовникова сказала: «Мы помним о. Петра не только по его служению, но и как удивительного представителя  православия – трезвого, мудрого, щедрого, доброжелательного, веселого – человека, которым мы любовались».

Видеозапись вечера можно посмотреть на YouTube-канале Друзей фонда.

Юлия Зайцева

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):