Благовест-Инфо

«Призвать верующую русскую женщину к особливому служению ея в Церкви»

Проблеме рукоположения женщин в Православной Церкви посвятила доклад историк Надежда Белякова

Москва, 30 июля, Благовест-инфо. «Почему нет рукоположения женщин в Православной Церкви? Дискуссии второй половины ХХ столетия и исторический опыт Православной Церкви в России» – с докладом на эту тему выступила 29 июля старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, к.и.н. Надежда Белякова. Онлайн-встреча с коллегами и всеми заинтересованными состоялась на ютуб-канале Центра исследований религии и церкви ИВИ РАН.

Докладчица сразу предупредила, что выбранная ею тема чрезвычайно политизирована, но она подошла к ней с академической точки зрения, стремясь показать разные ее ракурсы.

Первая часть доклада была посвящена истории того, как сформировалось современное отношение православных к теме женского служения в Церкви. По мнению историка, сам вопрос ординации женщин стал политическим маркером – даже само по себе обсуждение этой темы уже ставит на поднявших ее клеймо «либералов». За темой женского служения в публичном российском пространстве закрепилась связка «гомосексуальные браки и женское священство» (докладчица отметила вклад в популяризацию этой связки прот. Всеволода Чаплина), а сама артикуляция этой темы «представляется угрозой православной идентичности», что хорошо прослеживается по публикациям в православных СМИ консервативного толка. И это не только российская особенность – такую же риторику активно транслируют ряд представителей православных деноминаций в США. Более того, исследовательница утверждает, что именно «риторика американских культурных войн, к сожалению, сегодня формирует современное публичное поле российского церковного пространства» в отношении женской темы. 

По словам историка, начало дискуссии на международном уровне о месте женщины в Церкви принято датировать рубежом 1960-70-х гг., когда эта повестка была предложена Всемирным Советом Церквей (ВСЦ). Это совпало с развитием второй волны феминизма, с началом рукоположения женщин в отдельных протестантских церквях. Тогда православное сообщество заняло позицию «глухой обороны», которая со временем была оформлена на представительной конференции  «Место женщины в православной церкви и вопрос о хиротонии женщин», созванной на Родосе в 1988 г. под эгидой Вселенского Патриарха. В итоговом документе содержались богословские аргументы против хиротонии женщин в священническое и епископское служение, но говорилось о необходимости возрождения «апостольского чина диаконис».

К сожалению, эта позиция участников родосского совещания прошла мимо широких кругов православных в Советском Союзе, а потом и в постсоветском пространстве, продолжила Белякова. В РПЦ не получили широкой известности и исследования греческой школы византинистов, созданной профессором Теодору: начиная с 1954 г., он и его последователи на материале источников 4-17 вв. опровергали распространенное утверждение представителей Православных Церквей о том, что православная традиция не знает рукоположения женщин, и доказывали, что восстановление института диаконис не противоречит каноническому праву, что статус и способ посвящения диаконис – это особенность христианского Востока, что сегодня каждый епископ имеет право выбирать и рукополагать диаконис. Пока не получило должного осмысления в русском богословии и возрождение института диаконис в Александрийской Церкви.

Фото: patriarchateofalexandria.com

Вторая часть доклада была посвящена теме женского церковного служения в Российской империи, начиная с 1860-х гг. Как рассказала докладчица, в пореформенный период отмечается «фантастический рост числа женских обителей», причем значительная часть из них не имела статуса монастырей, а насельницы (по большей части, молодые незамужние крестьянки) не имели пострига. Главной отличительной чертой этих обителей была развитая социальная инфраструктура: для местного населения создавались аптеки, больницы, амбулатории, школы, приюты для сирот, дома для престарелых. Помимо этого, женские монастыри, которые  возникали на окраинах империи, были частью миссионерского проекта Православной Церкви.

 Особенности женских общин, их отличие от традиционного созерцательно-аскетического типа восточного монашества, их массовый характер – все это стало импульсом для поиска  институционализации этого служения внутри Церкви во второй половине 19 - начале 20 вв., продолжила Белякова. Она привела примеры, самый ранний из которых – основательница обители на Бородинском поле Маргарита (Мария) Тучкова. Известно, что после монашеского пострига митрополит Филарет (Дроздов) посвятил ее «как во диакона». Это была инициатива самого святителя, который, как считает историк, подчеркивал таким образом значимость социального служения женщин.

 Спустя 60 лет игуменья Екатерина (Ефимовская), стоявшая во главе  Леснинской обители, известной огромной социальной инфраструктурой, вынесла на обсуждение Синода вопрос о рукоположении диаконис. Она хотела превратить свою обитель в «рассадник диаконис», где они получали бы специальное образование (медицинское и богословское). Аргументы игуменьи были рассмотрены в Предсоборном присутствии в 1906 г.

Новое направление женской активности  второй половины 19 века в России – общины сестер милосердия, первые из которых строились по западноевропейским примерам и были межконфессиональными. Функции сестер – санитарная работа в больницах и уход за больными в бедных семьях, разнообразная помощь тем, кого сейчас назвали бы «социально-незащищенными». Уставы таких общин – Свято-Троицкой, Крестовоздвиженской, общин Красного Креста были близки к монашескому, но их церковный статус так и не был определен. Известны попытки (священник Александр Гумилевский) придать Крестовоздвиженской общине статус диаконисской, при этом подчеркивалось, что восстановление литургического аспекта служения диаконис, по образцу древней Церкви, более неактуально, что стоит видеть в диаконисах исключительно служительниц христианского милосердия. Но не только –  архимандрит Макарий (Глухарев) активно привлекал женщин к миссионерской работе и составил проект организации на Алтае женской общины миссионерок-диаконис, который не был оценен по достоинству церковным начальством.

Развитие этих направлений женского служения –  социальной работы женских обителей, общин сестер милосердия и мирянок на приходах, а также миссионерской активности – и необходимость поиска соответствующего церковного статуса этого служения спровоцировало рост исследований по истории диаконис. Докладчица привела примеры ряда публикаций известных канонистов, проанализировала их полемику и отметила, что «принципиальный прорыв на институциональном уровне» был достигнут в 1906 г. в ходе Предсоборного присутствия, когда были приняты правила о диаконисах, включенные в подготовленное Положение о приходах. На Предсоборном присутствии «возрождение института приходских диаконис, совершение чина посвящения и право входить в алтарь не вызывали сомнений». Однако в более поздних проектах Положения о приходах сюжет о диаконисах исчез, и этот факт исследовательница считает «удивительным и пока неосмысленным».

Новая попытка восстановления чина диаконис была предпринятая великой княгиней Елизаветой Федоровной. Основывая в 1909 г. Марфо-Мариинскую обитель, она подчеркивала несовместимость монашеской аскезы с социальным служением, но и не хотела «перекоса в сторону исключительно медицинской стороны заботы о ближнем». Она не собиралась превращать обитель «в обыкновенную общину сестер милосердия», подчеркивая приоритет духовной жизни и церковной организации. Заботясь о статусе созданной ею обители, Елизавета Федоровна предложила свои критерии поставления в диаконисы, исходя не из древних канонов, а из реальной практики их служения. Поэтому, в отличие от предложенных ранее епископами и канонистами критериев, она настаивала на снижении возрастного ценза (от 21 до 40 лет), на учреждении чина “по одеянию” (без рукоположения, без принесения вечных обетов, с возможностью возвращения в мир) и подчеркивала, что литургическое служение диаконис в Церкви не является актуальным.

Великая княгиня Елизваета Федоровна. Фото: psmb.ru

Полемика, развернувшаяся на Поместном соборе, показала конфликт этих двух представлений. Восстановление института диаконис ни у кого не вызывало возражений. В основополагающем докладе прозвучали слова о необходимости «призвать верующую русскую женщину к особливому служению ея в Церкви, в звании дьяконисы». Но часть участников Собора (Н. Белякова условно называет их «теоретики») предлагали воссоздавать этот институт в соответствии с древними нормами, как полноценный церковный чин - с рукоположением, пожизненными обетами, возрастными ограничениями и т.п. Другие же («практики», сторонники идей Елизаветы Федоровны) обосновывали необходимость образовательной, медицинской и миссионерской деятельности и привлечения к ней трудоспособных молодых женщин, для которых оставалась возможность повышения образования и потенциального замужества. Непонимание между этими подходами не было преодолено на Соборе, констатировала исследовательница, добавив, что в разгар обсуждения в сентябре 1918 г. Собор был вынужден прекратить свою работу.

Сестры Марфо-мариинской обители, 1913 г. Источник: diafilmy.su

Анализ внутрицерковной дискуссии начала ХХ века показывает, что вопрос о женском священстве тогда вообще не поднимался, «ни с какой стороны». Для женщин тогда это не было важно – и вовсе не потому, что «феминизм не достиг зрелости» (Белякова подчеркнула, что в России в то время не было проблем с недопущением женщин к богословскому образованию, к преподаванию Закона Божия и т.д.). Нет, женщины «не хотели лезть в клир, для них в первую очередь важно было служение милосердия, которому надо было найти место в Церкви».

Отвечая на вопрос о женском служении в Православной Церкви в советские годы, Белякова наметила несколько направлений для дальнейших исследований. Не будучи никак институализировано, это служение продолжалось в разных формах. Известны отдельные случаи рукоположения диаконис в первые послереволюционные годы для частного обучения  детей Закону Божьему. Во многих храмах появились (и есть по сей день) алтарницы – каков их статус, изменился ли он, как их поставляют? В 1920-е годы появились сестричества (например, в маросейской общине Мечевых); возродились они в начале 1990-х гг. – это тоже тема для изучения. В годы репрессий женщины допускались в качестве помощниц при совершении таинств, в ГУЛАГе и ссылках хранили Св. Дары и т.д. В хрущевское время власть вряд ли хотела поддерживать женскую религиозность, но почти повсеместно именно женщины стали старостами церковных общин и таким образом «получили мощные функции». В 1970-е в Церковь пришло новое поколение советской интеллигенции, и представления о роли женщины в Церкви опять изменились. Очевидно, что разные аспекты этой темы представляют большой интерес для историков.

Что же касается актуального вывода доклада по заявленной теме, то он, по мнению выступавшей, таков: вопрос о рукоположении женщин сегодня в православии обсуждается в политическом ракурсе войны «консерваторов» и «либералов», навязанном извне. В таком виде он не имеет оснований в историческом опыте Православной Церкви в России. «Жесткое маркирование женской темы как либеральной лишает Церковь и женщин возможности искать собственные ответы на вызовы времени, когда сама история предполагает институционализацию женской активности в Церкви», подытожила историк.

В обсуждении доклада приняли участие научные сотрудники ИВИ РАН Алексей Беглов и Иван Фадеев, а также историки из Германии – Томас Бремер  и Йоханнес Дик.

Юлия Зайцева