Благовест-Инфо

Премьера балета «Литургия» прошла в концертном зале «Зарядье» в Москве

Москва, 18 декабря, Благовест-инфо. В московском концертом зале «Зарядье» состоялась мировая премьера балета «Литургия». Композитор Сергей Ахунов воплотил идею Дягилева, задуманную русским театральным деятелем в эмиграции сто лет назад. Современную самобытную музыку действа дополняют элементы древних распевов, цитата Баха и аллюзии на музыку Стравинского. Пластический спектакль исполнял Театр современного танца «Каннон Данс» под руководством хореографа Ольги Цветковой. Музыка – OpensoundOrchestra, дирижёр Станислав Малышев. Песнопения звучали в исполнении ансамбля Intrada под управлением Екатерины Антоненко.  Художник постановки – Сергей Илларионов. 

Зал «Зарядье», рассчитанный на 1600 зрителей, был весь заполнен. Постановка шла без антракта 70 минут. Практически столько длится литургия в православном храме, впрочем, спектакль не копировал богослужение, а представлял своего рода преображение души человека.

Руководитель зала «Зарядье» дирижер Иван Рудин накануне премьеры рассказал на ТВ «Культура», как к нему недавно с этим проектом  пришел композитор Сергей Ахунов. «Партитура широкая в смысле охвата разных культур. Мне самому интересно, как это будет воспринято слушателями и зрителями. Это действительно событие смелое, незаурядное».

Авангард, вдохновленный христианским искусством Византии и эпохой ренессанса

«Балет возник в музейных залах и в храмах Италии, когда Дягилев воспитывал молодого танцовщика Леонида Мясина, как он всегда это делал – возле Тициана, возле Леонардо, возле Микеланджело. А Мясин каждый раз выбирал проторенессанс, то, что тяготеет к Византии», – рассказала искусствовед из Третьяковской галереи Галина Серова в беседе с композитором перед премьерой, записанная на сайте «Зарядья». «У Мясина есть потрясающие записи о том, как он видит это раннее еще по сути византийское искусство – как он видит Чимабуэ,  Дуччо,  Джотто,  как его это все захватывает, – говорит исследователь. – И тогда у Дягилева возникает идея создать балет о жизни Христа. Для Мясина это потрясение. Он отвечает отказом». Но, как пишет Мясин,  позже он понял, что он хочет и может создать этот балет возле «Благовещения» Симона Мартини XIV века из Сиенского собора. «Особая пластика этого небольшого  произведения его захватила. А окончательно он утвердился у мозаик Равенны VI века. Это впечатление становится линией его профессиональной жизни». У Дягилева была идея поставить этот балет в храме, отмечает Серова: «Это очень странно звучит. Возможно, он думал устроить это в западном храме, где существовала традиция мистерий. В то же время, в своих исследованиях я нашла, что в это время как раз и в России эта тема поднимается. Московский археологический институт устраивал целый ряд реконструкций и литургических действ».

"Пещное действо" было реконструировано; то, что потом Сергей Эйзенштейн экранизировал в Иване Грозном. Дягилев думает больше о европейском контексте. Первые его идеи – обратиться к немецкой духовной музыке. Сначала думал о Бахе, но Бах и равеннские мозаики в разных плоскостях. Затем он размышляет о старинных православных песнопениях, которые он слышал в Киеве. Но шла война, и запросто поехать в Киев невозможно, и многие вопросы практического характера не разрешались. Тогда приходит идея сделать балет в полной тишине. Дягилев решает, что звуком тишины будет шаг танцовщиков. А между сценами поставить антифонно хор, то, что Дягилев использовал в постановке «Жар- птицы», в «Золотом петушке» и сопровождать это древними церковными песнопениями византийскими.

Литургия как молодость мировосприятия

Сергей Ахунов сказал, что терзался аналогичными сомнениями. «Почему «Литургия»?! У нас все-таки есть определенное восприятие этого слова как богослужения, значение слова как общего дела. Почему Дягилев назвал это действо Литургией для меня было камнем преткновения, я не понимал его сюжеты – там было Благовещение, Вознесение… И вдруг я подумал о строчном многоголосье. Оно просуществовало на Руси примерно 50 лет, потому что это невероятно сложный принцип развития музыки. В отличие от европейского контрапункта он строится не точка к точке, а линейно – имеется один глас, который ведёт мелодию, затем второй глас, который независимо от него начинает с ним сочетаться и другой нижний глас... И я тут же понял: надо вводить хор – то есть то, что происходит у Дягилева. Мне нельзя вписываться в чужую идею, но почему-то я начал повторять те же шаги: антифоны, хор, но он поёт не в антрактах а из 10 номеров балета, он поёт в 5-ти. И вдруг все стало на своё место. Оказывается, что балет начинает делиться на определенные сегменты: трехчастность, развитие, которое доходит до одной точки, дальше идёт следующая точка, потом идет Анафора – возношение. Последняя часть Приношение заканчивается у высоких струнных. Но в нашей постановке мы ещё ввели 83 псалом. Пригласили такой замечательный коллектив как Интрада, чтобы они спели «Коль возлюблена  селения Твоя, Господи сил..» как некий Гимн после Приношения».

Но кто же это будет танцевать? А там очень много аллюзий на Стравинского. «Совершенно случайно я нашёл в интернете хореографа Ольгу Цветкову. Она любит перформанс, училась где- то в Амстердаме, и подумал, что молодая девушка будет делать без всяких штампов. Нашёлся коллектив "Каннон" и все совпало. Я хотел внести в "Литургию" молодость, и это совпало. Дать свежесть, дать красоту в чистом виде», – сказала композитор. Сергей Ахунов поделился, что для него эта постановка выходит за рамки сугубо профессиональной деятельности: «Становится неким действом, которым руководит Сам Господь Бог. Ларионов хотел поставить балет в 30-40-е годы, но помешала Вторая мировая война».

Искусствовед поддержала слова композитора о свежести мировосприятия. «Мы так все привыкли в древлеправославию, я не имею в виду смысл этого термина. Православное благочестие мы относим к сверхзрелому возрасту, а евангельская история – история молодости, вдохновения, подлинной жизни. Дягилев не случайно обращается с этой идеей к совсем молоденькому Мясину, а не к Фокину.  И его обращение к Ларионову и Гончаровой. И когда читаешь, как они там общались, то это тоже та самая Литургия, когда они вместе творили».

Десять лет назад, когда в Третьяковской галерее проходила выставка Гончаровой, впервые была представлена ее религиозная тема, и на телепередаче заговорили об этом проекте Дягилева, то все в один голос заявляли, что осуществить его невозможно. И теперь, когда он осуществлен, отметила искусствовед, «я тоже вижу в нем эту молодость – молодой в смысле не зелёный, а молодой в смысле исполненный жизненной силой».

Елена Дорофеева

Фото автора