Благовест-Инфо

Восемь русских христианств

Вышел в свет сборник научных статей о разных религиозных организациях в России и за ее пределами

Фото с обложки сборника «Eight Essays on Russian Christianities»

Москва, 23 сентября, Благовест-инфо. Презентация коллективной монографии «Eight Essays on Russian Christianities» («Восемь эссе о русских христианствах») состоялась 21 сентября на онлайн-семинаре Центра по изучению истории религии и церкви ИВИ РАН. Восемь эссе написаны десятью авторами – это историки, этнографы, религиоведы, социологи, антропологи, теологи, фольклористы, которые объединили свои усилия в этом сборнике междисциплинарных исследований, чтобы рассказать о разных формах русскоязычного христианства. Героями их статей стали православные, католики, протестанты разных деноминаций, духоборцы и даже ищущие путь к истине позднесоветские хиппи. 

Пусть не смущает читателя непривычное словосочетание «русские христианства».  Инициатор и ответственный редактор сборника Игорь Микешин пишет в предисловии: «Христианство в целом настолько разнообразно, что было бы справедливо рассматривать его во множественном числе». На презентации он сказал, что задумка коллективной монографии – в том, чтобы «описать невидимые, скрытые, непубличные формы христианства». «Невидимые» в том смысле, что исследования посвящены не богословским спорам, не официальным позициям исповеданий, а повседневной религиозной практике, тому, как носители тех или иных верований воплощали их в своей индивидуальной и общинной жизни. Издание вышло на английском языке, чтобы познакомить с русским христианством академических исследователей в разных странах и университетах.

Сборник состоит из трех разделов, но во всех статьях стержнем является главный вопрос: «Что значит быть русским христианином?». Благодаря возможностям онлайн-трансляции, почти все авторы смогли представить свои статьи. Первый раздел посвящен проблемам православия.

Антрополог Маргарита Чубукова изучала «Знаменный распев как символ ортопраксии в Русской Православной церкви». На примерах московских и петербургских приходов она сделала вывод о том, что использование знаменного распева, который был распространен на Руси в допетровские времена и традиционно ассоциируется со старообрядческой культурой, сейчас может обнаруживать разные смыслы, может становиться атрибутом самых разных практик и идеологических посылов. Очевидно, что старообрядцев и единоверцев «больше остальных заботит вопрос аутентичности исполняемого певческого материала». А вот в новообрядном приходе знаменный распев в ходе «стандартного богослужения» может пониматься как отсылка к "корням", как отклонение от "стандартов" современного богослужения. Музыканты-профессионалы через исполнение знаменного распева «конструируют и транслируют образ русского Средневековья». «Современные "носители" знаменной традиции формируют собственный образ современного Православия и могут преследовать цель воссоздать образы древнерусского подвижничества, изжитые событиями последних нескольких веков истории Русской церкви», – полагает автор.

«Православие в исламском контексте постсоветского Узбекистана: религиозное сознание и традиции» – работа Юлии Цыряпкиной. На основе полевых исследований автор делает вывод о том, что «для русских в большинстве случаев православие рассматривается как часть культуры, которая является необходимой для приписывания себя к этнической группе». При этом с каждым годом в православных храмах увеличивается количество прихожан из смешанных семей и союзов, и для них на первый план среди идентификационных маркеров выходит знание русского языка и «европейская» социокультурная идентичность, а значение этнической самоидентификации и отождествление с православием является второстепенными.

Ирина Гордеева – автор статьи «Христианский самиздат о религиозном поиске советской контркультурной молодежи 1970-середины 1980-х годов». В фокусе ее исследования – движение хиппи этого времени как особая среда воцерковления. Она отметила, что если первое поколение советских хиппи больше проявляло интерес к восточным практикам, то для конца 1970-середины 1980-х годов характерен «массовый исход хиппи в православие». «Контркультурная молодежь в христианстве искала прежде всего новые, альтернативные советской, формы социальности, идеал которой нередко виделся ими воплощенным в форме христианской общины. А самые радикальные христиане, пришедшие из молодежной контркультуры, рассчитывали на то, что молодежное христианское движение послужит социокультурной базой для будущей духовной, религиозно-нравственной революции, революции сознания». По словам Гордеевой, тогда тема христианства была связана с темой свободы, «а сейчас больше – с темой несвободы». Она отметила также, что исследования в этой области будут продолжены – еще и потому, что к этой теме причастны многие нынешние священнослужители и монашествующие РПЦ, готовые поделиться воспоминаниями о своем «хипповском» прошлом.  

Второй раздел сборника посвящен протестантам. Надежда Белякова и Екатерина Миронова представили материал «Невидимое пасторство в условиях преследований: женщины в евангельских общинах послевоенного СССР». Исследователи ставят вопрос о том, насколько гендерно детерминированным было распределение ролей и функций внутри религиозных сообществ и как современники событий воспринимали и описывали мужские и женские роли в евангельско-баптистских общинах. Сюжет главы разворачивается вокруг руководительниц баптистской общины районного центра Рассказово (исторически традиционного молоканского региона) Антонины Тереховой и Анны Желтовой. По словам Н. Беляковой, эти баптисты оказались «трижды маргиналами»: и как маленькая община в «затухающем городке», и с точки зрения «мужчин-представителей атеистической власти, наиболее нетерпимых к женскому религиозному лидерству». Кроме того, одна из них была вдовой репрессированного. Этот сюжет в сборнике – один из тех «невидимых» и малоизвестных даже для современных единоверцев героинь исследования, подчеркнула Н. Белякова.

«Советские пятидесятники: исключительность исключенных» – так назвала свою главу Вера Клюева. Ее герои – тоже маргиналы, причем в еще большей степени, чем баптисты, поскольку последние «пускали» пятидесятников к себе (для регистрации), опасаясь их и воспринимая как «волков в овечьей шкуре». Автор говорит о «двойной эксклюзии (социальной и религиозной) пятидесятников, которые ощущали свою исключительность по отношению к светскому обществу и другим протестантам». Несмотря на это, они «смогли сохранить целостность своего движения в советские годы» и «были достаточно адаптированы и интегрированы в советскую повседневность». Более того, «давление со стороны государства, общества и других евангеликов сплотило пятидесятников, ощущавших свое доктринальное единство, и заставило выработать особые практики консолидации, основанные на "проявлениях действия духа святого"», утверждает Клюева.

«Меньшинство внутри меньшинства: как русские евангелики в Финляндии обосновывают идентичность и свое присутствие в обществе» – об этом можно прочитать в статье Татьяны Крихтовой и Майи Пенттиля. Эта глава рассказывает о том, как русскоязчные евангельские верующие осмысляют и выражают свою жизнь в Финляндии, как они взаимодействуют и самоорганизуются в новой стране, используя религиозные и этнические идентичности.

Герои третьего раздела монографии – менее распространенные христианские группы: духоборцы и католики. Первых изучала Светлана Тамбовцева на основе источников по истории духоборческих поселений в Грузии. Автор показывает, как со временем меняются стратегии самоидентификации, к которым прибегают духоборцы: например, «многие из них переходят в православие, и при этом не готовы отказаться от принадлежности к собственной традиции». Исследователь считает, что в этом можно видеть характерную для традиции духоборцев «креативность, позволяющую примирить стремление к интеграции в "моральное сообщество" и национальную общность российского православия с приверженностью духоборческой культуре». «Почти православные» – так озаглавила она свой материал.

Глава «"Рациональное" и "магическое" в миссионерских проектах российских католических традиционалистов» написана Екатериной Хониневой на материалах включенного наблюдения в ряде традиционалистских католических сообществ в Москве и Санкт-Петербурге. Глава посвящена католическому традиционализму – «протестному движению в Католической церкви, которое представляет собой консервативную реакцию на ряд изменений доктринального и литургического характера, реализованных после Второго Ватиканского Собора». Автор показывает, «как представители католического традиционализма манипулируют образами рационального и магического в своих миссионерских проектах», «пытаются переиграть модерное на поле рациональности, а также сознательно апеллируют к образам нерациональной веры и "магической религиозности", чтобы достичь своих целей». При этом католические традиционалисты «не стесняются быть модерными: они подчеркивают свою рациональность и индивидуализм, некоторые из них охотно признают за собой некоторую хитрость в презентации традиционалистской повестки и ее проектов», утверждает исследовательница.

Материалы сборника «Eight Essays on Russian Christianities» («Восемь эссе о русских христианствах») выложены в открытом доступе, с ними могут ознакомиться все интересующиеся.

Юлия Зайцева