Новости

Вестернизация, оживившая русскую церковность в XVIII-XIX вв., может дать творческий импульс и сегодня, считает игумен Петр (Мещеринов)

Москва, 16 октября, Благовест-инфо. На что ориентироваться современным православным в поисках духовной опоры? Поиски обращены в прошлое, и, помимо святоотеческого наследия, за образец, как правило, берется «золотой век» Московской Руси. Игумен Петр (Мещеринов) предлагает обратиться к незаслуженно забытому в этом смысле Синодальному периоду, в котором он видит влияние «вестернизации», благотворно сказавшейся на развитии Русской Церкви. Значению Реформации для русского православия о. Петр посвятил доклад «Православное духовное наследие в контексте современной эпохи», который был прочитан 13 октября на международной конференции «Наследие Реформации в контексте межхристианского диалога», посвященной памяти протоиерея Александра Меня.

Вначале докладчик обратил внимание на сам факт того, что «православная идентификация» наших современников обращена исключительно в прошлое – это, по его мнению, «обличает нас как христиан»: «Коль скоро мы видим столь интенсивные поиски образцов для духовной жизни в прошлом, то мы должны с сожалением констатировать, что в нашем повседневном церковном настоящем той самой жизни с избытком, которую нам обетовал Господь, мы не имеем и вынуждены ее искать». В качестве образца из всей русской истории выбирается Московская Русь, «с присовокуплением времен прп. Сергия Радонежского». При этом «наименее популярным», наименее изученным и ценимым оказывается Синодальный период, и о. Петр постарался его «реабилитировать», размышляя о влиянии Реформации на Русскую Церковь в XVIII-XIX вв.

Но сначала потребовался краткий экскурс в XVII век, который «многим представляется образцом». По мнению о. Петра, главной чертой церковной жизни в период от Смуты до раскола была «благолепная стабильность», которая «оборачивалась застоем и стагнацией, подавляющей внутрицерковные творческие силы», и закончилась «чудовищным по своей примитивности расколом» (докладчик пояснил, что имеет в виду церковно-богословские аргументы раскольников). В ходе петровских реформ был достаточно жестко «порушен канонический строй церковной жизни», но уже через 50 лет «мы видим другую Церковь – с повсеместным и развивающимся духовным образованием, с накапливанием творческого потенциала для расцвета монашества, церковной учености и всего того духовного и интеллектуального богатства, с которым подошла наша Церковь к Собору 1917 г.».

За счет чего это стало возможным? За счет вестернизации – «заимствования и насаждения принципов протестантской церковной науки, за счет влияния пиетизма и квиетизма на русское образованное общество», отвечает о. Петр, сознавая, что такой ответ оказывается «крайне непопулярным по нынешним временам». «Главным действующим лицом» начального периода вестернизации докладчик называет деятеля петровской эпохи архиепископа Феофана (Прокоповича), который ввел богословскую педагогическую систему, основанную на протестантских источниках, согласно которым в центр богословия ставится Священное Писание (а не Церковь). В целом это привело к «упразднению поверхностного начетничества, характерного для церковности Московской Руси», но не к отказу от святоотеческого Предания, полагает о. Петр, ссылаясь на современных исследователей этой темы.

Еще одним важнейшим проявлением влияния Реформации он считает переводы и распространение в России духовной назидательной литературы: речь идет о популярности книги предпиетиста Иоганна Арндта «Об истинном христианстве» среди самых широких слоев русских читателей, включая святителя Тихона Задонского; о влиянии на святителя Филарета Московского квиетиста (квиетизм – околореформационное течение) Франсуа Фенелона; о святителе Феофане Затворнике, переводившем квиетиста Франциска Сальского, и др. О. Петр отмечает, что подобную литературу в России читали в оригиналах, массово переводили и издавали и даже по указанию обер-прокурора Синода кн. Голицына рассылали по монастырям (сочинения мадам Гюйон). Плоды этой вестернизации автор доклада видит в появлении целого сонма просвещенного православного духовенства, в открытии к началу ХХ века четырех духовных академий, в том, что Русская Церковь стала «самой образованной и творчески активной из всех православных Церквей» и оказывала влияние как на мировое православие (Балканы), так и на миссию среди нехристианских народов (Японская и Китайская Церкви).

Итак, о. Петр предлагает в поисках духовного образца обратить внимание на XVIII век и, «не закрывая глаза на церковно-канонические недостатки этой эпохи и отдельные методы неправомерных церковно-государственных действий, вызванных цезарепапизмом, перенять много живого и полезного». Что же именно перенять? Это, во-первых, «опора на Священное Писание», изучение его в домашних собраниях (желательно и с участием пресвитеров – это опыт Филиппа Шпенера середины XVII в.); во-вторых, это ««повседневное» христианство при уменьшении роли внешней обрядовости»; в-третьих, «творческое перенимание отдельных черт западной духовности и западного устроения церковной жизни». Поясняя последнее положение, докладчик подчеркнул, что имеет в виду вовсе не современную духовную жизнь западного мира, а «опыт раннего протестантизма».

Игумен считает такой подход особо актуальным в контексте «расцерковления» последних лет, которое, по его мнению, является результатом исчерпанности церковной педагогики: она предлагает входящим в Церковь людям внешнее воцерковление, нормы церковной субкультуры, но не научилась отзываться на потребности «повзрослевших» христиан. «Норма воцерковления становится у нас нормой всей христианской жизни, что очевидно не соответствует подлинному смыслу Церкви как институции, назначением которой является все дальше и полнее вести человека в жизнь со Христом и во Христе», – сказал о. Петр. По его словам, «противоядием» такому расцерковлению и может послужить использование опыта пиетизма и квиетизма, которые разрабатывают «аскетику духа». Ее основа – «дать в себе место Богу, всецело ввериться Ему, предоставить Ему действовать во всех областях как духовной, так и всей остальной жизни (то самое «повседневное христианство»). При этом автор доклада отмечает, что «крупицы» такой аскетики можно найти и у св. отцов – у прп. Макария Великого, Марка Подвижника, Варсонофия Великого, Симеона Нового Богослова, свт. Феофана Затворника и др., но «цельного учения, а тем более – пастырской методологии «аскетики веры» в православной дидактике нет».

Подчеркивая, что сам он является решительным противником «всяких реформаций и революций», о. Петр резюмировал: «Западное заимствование (отчасти уже и бывшее у нас в XVIII веке, то есть это и наша традиция)… в контексте духовных поисков нашей эпохи может открыть новые творческие пути развития церковной жизни, что, разумеется, не отрицает нормативной церковности».

Юлия Зайцева

Ваше имя: *
Ваш e-mail:
Отзыв: *
Введите символы, изображенные на рисунке (если данная комбинация символов кажется вам неразборчивой, кликните на рисунок для отображения другой комбинации):